Андрей Имранов - Дыхание бездны

Одевался я быстро - не потому, что время позднее и лучше поторопиться, и даже не потому, что хотелось поскорее встретиться с Аделаидой и разобраться в этом странном деле. Хотелось просто выйти из этой квартиры. Ежу ж понятно, все дело в доме, как я сам не догадался? Не удивлюсь, если в тридцатых годах тут какие-нибудь зверства творились. Все знают, они тогда везде творились. Я намотал на шею шарф, схватил с подоконника ключи и, быстро проскользнув мимо закрытой ванны, выскочил в подъезд. Перевел дух и закрыл замок. Предложи мне сейчас кто-нибудь миллион баксов за то, чтобы вернуться и зайти в ванную - отказался бы... Впрочем, за миллион еще может и не отказался бы, но за сто тысяч... ну ладно, десять - точно бы не взял. Пусть сами идут - за десять тысяч. Нашли дурака! Натянул перчатки и вышел на улицу.

Ветер тут же набросился на меня, моментально выдув из одежды все тепло. Я втянул голову в плечи и съежился. Ну что за свинство? Ладно, мороз за двадцать, так еще и ветрище! Это уже чересчур, по-моему. Так нельзя.

До дома Аделаиды я добрался намного быстрее, чем рассчитывал - где-то за полчаса. Машин было мало - мороз расчистил улицы получше гайцов, подготавливающих трассу для важной шишки. Номера квартиры в адресе не было, и я решил, что Аделаида живет в частном доме. Мне это показалось очень логичным - где же еще жить мастеру чёрной и белой магии? Только в родовом домишке, ушедшем в землю по самые окна за тысячу лет. Домик со всех сторон окружен высотками, жители которых недоумевают, почему эту избушку еще не снесли. Некоторые - недоумевают, а некоторые - очень даже догадываются. Сидят на скамейках, шепчутся, косятся недобро. А как извести кого задумают, то идут вечерком тихонько, завернув подношение в платочек... Ага, в ситцевый. Но шутки шутками, а думал я так почти серьезно, поэтому, обнаружив по искомому адресу стандартную панельную девятиэтажку, даже расстроился. Может, я дробь какую не записал в своем мистическом припадке? Перепроверил номер; несмотря на мороз, обошел дом вокруг - вдруг под каким сугробом скрывается та самая избушка? Но никакой избушки, разумеется, я не нашел. Снял перчатки, достал телефон и коченеющими пальцами выбрал последний исходящий вызов. Трубку опять сняли моментально:

- Аделаида. Говорите, слушаю.

- Это... - я вдруг понял, что не представился в свой прошлый звонок, - ну... я звонил полчаса назад. По поводу... случая в ванной. Вы сказали, чтобы я приехал. Я приехал...

Мне снова чудилась женская фигура, держащая в руках трубку. И я опять нематериальным облаком вытекал из телефонной линии в комнату Аделаиды. Даже холод слегка отступил.

- Так заходите.

- У меня номера квартиры нет.

- Разве я не сказала? - удивилась Аделаида. Но как-то ненатурально удивилась. Квартиру она не называла, более того, она это помнит. Не знаю, как я это понял, но ошибок тут быть не могло. Почему она врёт?

- Нет, не говорили, - холода я уже не чувствовал совсем и тяжелое шевеление моих губ оказалось непривычно-неприятным - словно их новокаином укололи.

- Сорок девять, - сказала Аделаида, - наберите на домофоне, я открою.

И положила трубку. Уже набравшая четкость, картинка комнаты со стоящей посредине женской фигурой, тут же пропала. Как будто телевизор выключили. Зато включился мороз. Я поежился, сунул вконец окоченевшую руку с телефоном в карман и побрел к подъезду. 'А она переоделась', - вдруг подумалось мне, и я усмехнулся. Деталей я разглядеть не успел, но теперь она явно была одета в длинное платье. Небось, впечатление произвести хочет.

С какой стороны от лифта находится квартира сорок девять, я бы понял, даже если бы на ней не было большой блестящей таблички, и не доносилась бы от двери заунывная музыка. Я поискал кнопку звонка, не нашел и просто толкнул дверь. Дверь открылась в темноту.

- Заходите, - позвал откуда-то женский голос. Я закрутил головой - ощущение было, как будто звучал он не из квартиры, а сверху и даже сзади. Динамики, что ли, установила?

- Здрасте, - сказал я, шагнув в темноту и притворив за собой дверь.

- Здравствуйте, - сказал тот же голос, - можете не разуваться. Проходите, садитесь.

Глаза у меня немного привыкли к полумраку, и я разглядел небольшую комнатку и стоящее у самого входа деревянное кресло. Над дверью слабеньким огоньком мерцал ночник, в зыбком свете которого все предметы казались расплывчатыми и бесформенными. В глубине комнаты угадывался массивный стол, за которым кто-то сидел.