Лев Рыжков - Чёрная работа революции

- Что же случилось?

- Я узнал… узнал про девушек…

- А-а-а! - протянул старик. - Дознался-таки. Молодец. Пытливый… Только мы это и не скрывали. Мог бы и у нас спросить.

- Не скрывали? - заорал Леха. - Не скрывали?!

- Просто не хотели тебя травмировать. Но пойдем-ка в парк. Посидим, поговорим… Ты все поймешь…

По пути Леха с трудом сдерживался от искушения треснуть старикашке по лбу и броситься наутек. Однако вроде бы деда Стасик не желал ему зла. И даже настроен был что-то рассказать.

- Ну, давай начнем с девочек, - начал старик, располагаясь на одной из скамеек. - Замучили их, заюшек. Изверги, зверье лютое. Запытали до смерти. Людочку, Полечку, Аллочку…

- Что-то вы самокритичны сегодня, - съязвил Леха.

Старик в ответ просверлил Леху острым своим взглядом и неожиданно мягко спросил:

- А откуда ты взял, что это мы?

- Но разве…

- В том-то и дело, что - не мы, Леша.

- Но кто тогда?

- А догадаться слабо?

- Маньяк какой-то? - недоверчиво спросил Леха.

- Ха, если бы, - горько произнес старик. - Героини они на самом деле, Леша. Страшной смертью умерли. Но не зря. Вспомним мы их рано или поздно. Отомстим за наших девочек, коммунисточек юных.

- Подождите, вы хотите сказать…

- Да! - пламенно произнес старик. - Именно это я и хочу сказать. Псы, псы кровавые их запытали. Тела нежные, юные ножами резали, пизденки нетронутые клещами рвали. Сторожат, шакалы ебаные, режим свой антинародный.

- Но… - Сказанное не желало умещаться в голове.

- Менты… Менты их замучили. Запугать нас хотят. Чтобы никто из молодых к нам не приходил. Сам на маньяка неведомого злодейства свои валят. Но это они… Они, Леша. Чем хочешь поклянусь. Хочешь, Лениным поклянусь, Владимиром Ильичем? Когда-нибудь героинями наши девочки станут. Когда мы победим. Улицы, школы их именами назовем. Святыми именами. Как Ульяна Громова. Или Зоя Космодемьянская. Так и наши, наши девочки - Людочка, Полечка, Аллочка.

- Но если вы знаете, кто это сделал, почему не сообщите никому?

- А кому? - горько усмехнулся старик. - Вся пресса у них, все интернеты. Если мы скажем, они, псы антинародные, тут же на нас все злодеяния повесят. С них станется. Так что сейчас паритет у нас. Статус кво. Мы молчим. И они нас не трогают. Они по-шакальи наших убивают. Из-за угла, Лешенька. Исподтишка.

- То есть и меня могут?

- Могут, - признал старик.

- Ну, ничего себе, - ошарашенно произнес Леха.

- Если струсил ты, уходи, - быстро тараторил дед. - держать тебя не будем, и слова худого тебе вслед не скажем. Только если каждый будет о шкуре своей хлопотать и по норкам хомячьим прятаться, ничем хорошим это не кончится. Так и будут нелюди, убийцы страной великой править. Разворовывать будут. Грабить, убивать, насиловать. Если милы тебе, молодой человек, нелюди, псы режимы антинародного, то уходи.

Леха по-настоящему ощущал, как у него едет крыша. И одновременно больно колет душу укол совести. Ведь только что он думал на этих борцов, на этих бескорыстных, преданных своему делу людей, нехорошее.

- Простите меня, - искренне прошептал Леха. - Я не разобрался. Не подумал.

- Бывает, - сказал старик. - Хорошо, что я тебе встретился.

- Только… - вспомнил вдруг Леха. - А отчего баба Лиза померла?

- Это какая? - прищурился деда Стасик.

- Которой я шифровку носил.

- Померла? - вскочил бывший скульптор. - Добрались, значит. Уморили. Видишь, Леша, как они нас изводят? По-подлому, поодиночке. Вместе, только вместе мы сила.

Леха приметил, что из кармана старика, когда он поднимался со скамейки, выпал маленький ключик. Деда Стасик, впрочем, потери не заметил, а стоял, полными слез глазами смотрел куда-то вдаль. Леха быстро подобрал ключ и положил его себе в карман. Неожиданно подумалось, что им можно, наверное, открыть тот самый секретный шкаф.

Леха сам не знал, почему так решил. Просто такого ключа он никогда еще не видел.

Распрощались с дедом Стасиком очень тепло. Завтра он ждал Леху в обкоме. Надо было обсудить празднование наступающего Первомая.

Собственно, из заседания Леха запомнил мало. Он все больше косился на шкаф, изучая прорезь замка. Та была овальной формы, глубоко утоплена в дерево. Само же, предназначенное для ключа, отверстие было вертикальным, немного s-образным. И это позволяло предполагать, что ключ, который выпал у деда Стасика из кармана, все же к этой двери подойдет.

Старики обсуждали завтрашнюю демонстрацию. Кто какие транспаранты понесет, у кого будет мегафон.

Особым пунктом повестки заседания была организация застолья.