Роберт МакКаммон - Час волка

– Вон там! Видите? Я точно слышал!

Еще несколько секунд – и двое офицеров перегнутся через огражде– ние, глядя вверх, и увидят, как он болтается, пытаясь удержать равно– весие. Майкл скользнул правой ногой дальше, освободив место для левой ноги на обломке, а затем, отжимаясь на напружиненных плечах, вытянул– ся так, что его правая нога нашла твердую опору. Балкон Блока был ря– дом. Он отцепился правой рукой, ухватился за балюстраду и рывком пе– ренес свое тело на прочную поверхность. Мгновение он отдыхал, тяжело дыша, мускулы его плеч и предплечий медленно отходили.

– Все это проклятое место разваливается на части,– сказал первый офицер.– Так же, как и Рейх, а? Черт возьми, я не удивлюсь, если бал– кон под нами провалится.

Наступила тишина. Майкл услышал, как один из них нервно прокаш– лялся, и следующим звуком был шум открывания и закрывания балконной двери.

Майкл повернул ручку на застекленной двери и вошел в номер Бло– ка.

Он уже знал, где в этом номере располагалась столовая, а также кухня. Ему не стоило случайно забредать туда, потому что там мог ока– заться кто-нибудь из официантов или кухонного персонала. Он пересек гостиную с высоким потолком, прошел мимо камина, обложенного черным мрамором, над которым висел обязательный портрет Гитлера, и подошел к закрытой двери. Он надавил на надраенную до блеска бронзовую ручку, и дверь поддалась. В этой комнате света не было, но он видел достаточно хорошо; полки с книгами, массивный дубовый стол, пара черных кожаных кресел и диван. Это, должно быть, был кабинет Блока на время его про– живания в «Рейхкронене». Майкл закрыл за собой дверь, прошел по пуши– стому персидскому ковру – наверное, украден из дома какого-нибудь русского аристократа, мрачно подумал он – и подошел к столу. На нем была лампа с зеленым абажуром, которую он включил, чтобы продолжить свои поиски. На стене была большая, в рамке, фотография Блока, стояв– шего под каменной аркой. Позади него были деревянные строения за кольцами колючей проволоки и кирпичная труба, из которой клубился черный дым. На каменной арке была надпись: «Фалькенхаузен». Концла– герь под Берлином, в котором Блок был начальником. Это был снимок че– ловека, гордившегося своим детищем.

Майкл переключил внимание на стол. Пресс-папье было чистым, Блок, очевидно, был сама опрятность. Он подергал верхний ящик: за– перт. Точно так же и другие ящики. За столом стояло черное кожаное кресло, в спинку которого была вделана серебряная эсэсовская эмблема, а возле кресла, прислоненный к нему и к тумбе стола, стоял черный портфель. Майкл поднял его. На портфеле были серебряные «молнии» СС и готические инициалы «ДГБ». Он положил портфель на стол и, раскрыв за– мочки, заглянул внутрь. Обнаружил папку и вытащил ее.

В папке лежали белые машинописные листы – официальные эсэсовские материалы Блока – на которых были в основном только числа. Числа были расположены столбиками, обозначавшими, видимо, суммы денег. Финансо– вые документы, догадался Майкл. Рядом с числами стояли какие-то ини– циалы: возможно, инициалы людей, сокращенные наименования предметов или своего рода шифр. Во всяком случае, сейчас у него не было времени их разгадывать. Общее впечатление было такое, что на что-то была ист– рачена очень большая сумма денег, и Блок или его секретарь расписал все расходы до единой немецкой марки.

В папке было еще что-то: квадратный коричневый конверт.

В нем было три черно-белых снимка, увидел Майкл, и он наклонился над ними, заставляя себя рассмотреть их более внимательно.

На первой фотографии было лицо умершего. Точнее, то, что оста– лось от его лица. Левая щека была превращена в отверстие с разорван– ными в клочья краями, дыры были по всему лбу, нос прогнил до зияющей дыры, и сквозь изодранные губы виднелись зубы. Еще дыры, каждая диа– метром около дюйма, были рассеяны по подбородку и на распоротом гор– ле. Все, что осталось от правого уха, было огрызком мяса, как будто кто-то сжег его газовой горелкой. Глаза человека глядели пустым взглядом, и Майклу потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что век не было. Внизу снимка, сразу же под изувеченным горлом трупа, бы– ла черная дощечка. На ней было написано по-немецки мелом: «19/2/44, испытательный образец 307, Скарпа».

На втором снимке был профиль чего-то, что могло быть женским ли– цом. К черепу прилипла короткая прядка темных курчавых волос. Но большая часть кожи отсутствовала, а раны были настолько уродливыми и глубокими, что обнажились корни языка и носоглотка. Глаз превратился в белую спекшуюся массу, как кусок свечного воска. Через изъязвленное плечо шла черная дощечка: «22/2/44, испытательный образец 245, Скар– па».