Рубин Алекс - Голос крови. Антология

— По тебе заметно, — пробормотал я.

— Я его почти полгода откармливала, — не обращая на меня внимания, шептала Надин. — Милый такой студентик, дурачок, вроде тебя. Втюрился по уши.

— Полгода? — переспросил я недоверчиво. — С осени?

Надин сыто ухмыльнулась:

— А то! Приручала… обхаживала… динамила. Все для тебя, Монте-Кристо. Слушай сюда! Видеокамеры отключены, охранник у мониторов видит сны. Сейчас я вырублю его напарника, а ты…

— Ничего не выйдет, — сказал я. — Из меня помощник никакой.

— А мне помощь не нужна, — зловеще и ласково сказала Надин. — Она ведь сегодня дежурит? Так?

Я неохотно кивнул.

— Больше нам ничего и не надо. Я сама загоню свинку. — Губы Надин раздвинулись в хищной улыбке. — Тебе останется только забить. Ты нравишься ей, Анри. Она почти влюблена. Ты высосешь ее и уйдешь. А я встречу тебя на набережной, возле скамеек. Пару месяцев отсидишься в надежном месте, за это время Аскольд сделает документы и визы. Тебе нужно только сфокусировать меня на девушке.

Я опять кивнул. Игипетский бог! А какой у меня выбор? Одни обречены на смерть, другие — на жизнь, плевать, что она местами хуже смерти… Если бы я мог выбирать…

— Сосредоточься.

Я послушно закрыл глаза и постарался сосредоточиться.

Тук, тук… Тук, тук… Сначала тихо, потом все громче и ближе. Кровь стучит в уши бубном камлающего шамана. Ночной мрак вливается под веки, тягучий патокой заполняет мою несчастную голову… Тук, тук… Тук тук…

— Ну все, до скорого, — быстро сказала Надин; и в ту же секунду вспыхнули люминесцентные лампы под потолком.

Я, не шевелясь, сидел с закрытыми глазами и слышал, как проворачиваются ключи в замке, как с металлическим лязгом сдвигается засов, как натужно ползет в сторону тяжелое полотно двери. Я слышал своим ненормальным слухом, как мягко ступают по полу маленькие ноги в теннисных туфлях. Почти бесшумно. Так мог бы ступать я или кто-то из моих товарищей по несчастью… Ближе, еще ближе. Тишина, только легкое прерывистое дыхание.

Я открыл глаза. Она стояла в полушаге от меня в белом халатике до колен, в смешной медицинской шапочке. Аккуратная, как фарфоровая статуэтка. В глазах застыло недоумение. Она не очень понимала, зачем пришла в изолятор для буйных, и была слегка напугана; казалось, она ищет логику в своем нелепом поступке. Она стояла передо мной, очарованная и очаровательная, а я молча глядел на нее снизу вверх. Тишина плела между нами невидимую паутину, соединяя наши лица, плечи, руки тончайшими стеклянными нитями.

— А я знала, что вы не спите, — проговорила девушка и вздрогнула от звука собственного голоса.

Левая лампочка под потолком, наконец, перестала мигать.

— Я вам не помешала? — Машутка взглянула на меня с беспомощной доверчивостью.

Я покачал головой. Девушка тревожно оглянулась на дверь, и почти сразу ее лицо озарилось счастливой догадкой.

— Вот! — Она достала из кармана потрепанную на углах книжицу в светлой обложке. — Решила занести… Это вам.

Мои пальцы поймали тыльную сторону ее небольшой ладони.

— У меня дежурство сегодня, — неуверенно объяснила Машутка.

Я потянул ее за руку, и она послушно присела на краешек кровати, почти в то самое место, где минуту назад сидела призрачная Надин. Присела и напряженно уставилась в пол. Ладошки, сложенные лодочкой, девушка зажала между коленей, словно прилежная ученица. Я коснулся ладонью ее волос. Она едва заметно вздрогнула, но не отстранилась. Я видел, как наливаются пунцовым ее щеки. Осторожно, боясь вспугнуть, разрушить хрупкое доверие, я начал ласкать ее шею. Она не возражала, замерла пугливой зверушкой, готовой внимать любой ласке. Кончики моих пальцев скользили по теплой бархатной коже, по гибким хрящикам нежного детского ушка, вниз, к беззащитному манящему изгибу, туда, где пульсирует жилка на покорной сливочно-матовой шее. Нестерпимо и сладко зазудели десны. Во рту разлился знакомый чуть солоноватый привкус. Я, как ныряльщик на берегу потока, готовился броситься в густые багряные струи восторга. Не было ни страха, ни сомнения, только где-то глубоко внутри шевелился крохотный предательский червячок. Черт! Я слишком долго был взведенной стальной пружиной. Я слишком давно предвкушал этот момент, ждал его, вожделел. Это походило на чудовищной силы эрекцию, только эректирован был я весь, каждая клеточка моего тела. Всего одно движение! Один укус! Ну! Смелее! Чуть-чуть поверни головку. Господи, какие красивые глаза! Огромные, серо-лучистые, глубокие, в них кет страха, нет похоти, лишь всеобъемлющее, всепоглощающее понимание. Черт! Черт!!! Не могу.