Рубин Алекс - Голос крови. Антология

— Кровью.

— Кровью. Я не воплощение средневекового зла. Пойми это.

— Стараюсь.

— Я спасал людям жизнь. Я шел туда, куда не пройдет ни один андроид, и вытаскивал живых. Я отказался от обычном жизни, чтобы стать более полезным всему человечеству.

— Красиво. Только ты стал таким ради себя. Ты хотел под воду. Ты хотел на Марс. Ты хотел побывать в открытом космическом пространстве.

— С чего ты все это взяла? — Я действительно обиделся. Так вот что она обо мне думает! — Как ты можешь судить о том, чего не знаешь? Ты думаешь, я мечтал о том, чтобы моя кожа была цвета бумаги, а в моих жилах могла течь только чужая кровь? Ты говоришь с человеком, которого в океане не трогали голодные белые акулы. Я для них — падаль. Ты меня судишь. Ты знаешь, почему я пришел ко второй расе? Мой отец погиб на обычном плановом вылете, сгорел заживо в кабине, за заклинившей дверью. Выгорела проводка, и автоматика отключилась. А в их команде не было ни одного «бойца», и некому было открыть эту дверь. Я — робот. Робот, который не ломается. Там, где я буду, за закрытой дверью не погибнет ни один пилот, которого дома ждут жена и сын….

Впервые в ее взгляде не было страха. Только удивление и сочувствие:

— Извини меня, — она снова отвела глаза.

В тот день мы больше не сказали ни слова. Я сам не понимал, как мог все ей рассказать. Этого не знал никто, кроме матери.

Утром третьего дня я узнал, что такое жажда. Кажется, Дика только сейчас поняла, что я занимался сбором только воздуха, но не крови. Три дня назад я не насытился полностью. Отложил. Теперь организм требовал своего, а дать ему было нечего. Я опять увидел в ее глазах страх.

Глаза застилала серая пелена. Мне казалось, будто в моих висках стучит кровь, хотя этого никак не могло быть. Теперь пришла моя очередь отводить глаза.

Дина все поняла сама. Она начала говорить. Кажется, она рассказывала мне стихи. Потом детские сказки. В момент, когда я почти потерял контроль над собой, я услышал даже несколько формул из ее магистерской работы. И я вернулся.

Даже если вы когда-либо хотели пить, есть и спать одновременно, вы все равно не поймете, что испытывает голодный вампир. Его разум начинает гаснуть, застилаясь красной пеленой. Он слышит стук чужого сердца, и со временем ему начинает казаться, что оно бьется в его груди. И в момент, когда он осознает, что это не так, со скрежетом распахиваются ворота сознания, и он ощущает непреодолимое всеобъемлющее желание это сердце забрать. Вырвать из чужого тела и вложить в свое, чтобы хоть на несколько ударов, почувствовать теплый ток крови в венах и услышать стук в груди. Хоть на мгновение. И любую чужую жизнь за это мгновение…

Я очнулся. Вернулся. Она говорила, и ее голос вывел меня из ступора. Я слушал про ее защиту, про соседского пса, сгрызшего розы ее сестры, про мальчика из параллельного класса, который нравился ей в школе, про новые измерительные приборы, которые генерал отказался закупать перед полетом…

Я вернулся. У меня было такое чувство, словно я медленно умираю, сгораю изнутри. Было больно. Но жажда немного отпустила.

Она не спала ночью. Боялась.

Утром я не смог полностью разогнуть руку в суставе. Очевидно, сухожилие первым подверглось сосушке. Я знал, что необратимым этот процесс станет только дней через семь, а то и больше. Беспокоило меня лишь то, что я могу потерять контроль над собой.

Дина все-таки уснула к вечеру. Отключилась.

Пока она спала, я проверил баллоны. Один из них четко показывал двадцать четыре часа. Второй был без дозатора. Его я оставил на потом.

Дина проснулась без крика. Спокойно. И посмотрела на меня без страха. Это было странно.

Она подошла ко мне и села рядом.

— Если будет заканчиваться воздух… Если я увижу, что уже никак… Короче, ты сделаешь меня такой, как ты?

Если бы я мог в этот момент пить, я бы, наверное, захлебнулся.

— Ты понимаешь, что говоришь?

— Понимаю. Тебе нужна кровь, чтобы выжить. А если здесь не будет воздуха, я умру. Ты сможешь получить кровь, а я — жизнь.

— Знаешь, если бы все было так просто, я бы сейчас спросил тебя о том, как же твоя неприязнь и непонимание. И о том, как ты сможешь жить без света и воздуха. И о том, как ты сможешь пить кровь того, кто уже мертв, — она вздрогнула, а я продолжил: — Но я не буду этого спрашивать. Когда вампир кусает человека, он пробивает дырку между артерией и пищеводом. В момент, когда твое сердце остановится и в жилах не останется ни капли крови, пойдет процесс преобразования клеток. Он займет минут пятнадцать. А потом ты должна будешь укусить меня и забрать свою кровь назад, чтобы дать вирусу энергию для окончания преобразования. Твой организм впитает кровь за три часа. К тому моменту ты сможешь видеть в темноте и не дышать. Но после этого нейроны твоего мозга начнут перестраиваться. Тогда тебе понадобится первая кровь. Если ты ее не получишь, то твой мозг умрет. И ты станешь не вампиром, а упырем. Существом без мыслей, только с одним рефлексом, базирующимся на жажде крови. К счастью, я этого уже не увижу. Если после того, как ты заберешь обратно свою кровь, я не смогу насытиться, то произойдет реакция быстрого отторжения вируса, и я превращусь в высохшую мумию…