Вадим Панов - Правила крови (антология)

Дорогой читатель!

Книга, которую Вы держите в руках, необычна. Это не роман, не новая большая история, но сборник произведений разных, очень разных авторов, которых объединил Тайный Город. Это новый взгляд на наш любимый мир. Чуть-чуть другой взгляд, и оттого вдвойне интересный. В какой-то момент я понял, что Тайный Город не просто полюбился множеству людей, но побудил в них желание творить, придумывать, вызвал желание украсить его новыми красками. Своими красками.

Ведь на этот большой и интересный мир можно посмотреть другими глазами, ведь один человек не сможет рассказать все истории, ведь есть великолепные сюжеты, остающиеся за рамками романов…

И я искренне рад, что издательство «ЭКСМО» разделило мою уверенность в том, что создание сборника будет интересно всем читателям. Весной 2004 года на официальном сайте Тайного Города t-grad.comпрошел конкурс произведений, лучшие из которых и вошли в книгу, которую Вы держите в руках.

Каждый рассказ сборника оригинален. Каждый автор посмотрел на мир Тайного Города по-своему, заметил видимые только ему черточки и показал их нам.

Замечательные истории Светланы Дмитриевой… Сколько правды в детских сказках Зеленого Дома? Что может помешать шасу обогатиться? Могут ли уроды любить по-настоящему? Веселый рассказ Константина Шелуханова и Дмитрия Волка о несостоявшемся выходном молодого наемника Артема Головина. Прекрасная стилизация Алексея Толкачева. Напряженные, динамичные, наполненные действием и стремительными поворотами истории Андрея Уланова, Дмитрия Белокурова и Станислава Брандта. Озорные рассказы Юлии Зайцевой и Павла Дмитриева. Прекрасные зарисовки Альберта Гумерова, Бориса Туровского и Алексея Силаева — короткие и очень емкие взгляды на жизнь Тайного Города. И, наконец, замечательная, полная юмора и совершенно несерьезная история Яны Дылдиной и Анны Полянской.

Я уверен, что благодаря этому замечательному сборнику, благодаря талантливым авторам мы еще глубже проникнем в Тайный Город.

Посмотрим на мир вместе?

Определить истинные размеры подземного зала не представлялось возможным: стены и потолок терялись в густом тумане непроглядного мрака, и даже свет семи неугасимых факелов не мог пробиться сквозь эту преграду. Не мог пробиться сквозь занавес холодной тьмы, высокомерно дозволяющей факелам поиграться в тени. Свет в запечатанном зале был неуклюжим, робким, обреченным. Свет не пытался атаковать всепоглощающий мрак, не пытался дерзко заявить свои права, а послушно играл отведенную ему роль, лишь напоминая о своем существовании. И так же, как мрак, свет был мертвым: желтоватый огонь факелов не дарил тепло.

Холод мрака, холод света, холод камня и холод ветра, врывающегося в зал через небольшие отверстия в стенах. Холодная тяжесть сотен тонн земли, нависающих над сводами помещения. И холодная тишина. Холод, господствующий в запечатанном зале, не обжигал. Но проникал в душу, сковывал ее крепчайшим панцирем. Не позволял проснуться…

В самом центре подземного зала находилось невысокое мраморное возвышение, на котором было установлено широкое ложе, с необычайным искусством вырубленное из черного камня. Жесткое и очень холодное ложе. На нем, облокотившись на невысокую спинку у изголовья, полулежал крепкий, широкогрудый мужчина. Он был обнажен — только тонкая ткань прикрывала бедра. Тонкая и очень светлая ткань, почти слившаяся с необычайно белой кожей спящего. Длинные волосы мужчины рассыпались по плечам: Дыхание было едва различимо, и только изредка вздымающаяся грудь показывала, что он спит. А не умер.

Мужчина спал давно, и холод мрачного подземелья стал его частью. Мертвый холод слился с его телом, с его душой. Мертвый холод полностью завладел спящим… и сохранял ему жизнь. Молочно-белая кожа была ледяной на ощупь и столь же твердой. Казалось, мужчина полностью слился с каменным ложем. Казалось, ничто на свете не способно потревожить его холодный сон. Казалось, огромное помещение служило не спальней, а склепом…

Но это только казалось.

Иногда мужчина просыпался. Очень редко. И его возвращение из глубин холодного сна всегда проходило чрезвычайно медленно.

Он не пошевелился. Не вздрогнул. Не открыл глаза и не произнес ни звука. Он все еще пребывал в глубоком сне, но что-то изменилось.