Юрий Моренис - Охота на вампиров

— Смотри не переиграй, артист, — улыбнулась она и чуточку покраснела.

Ал постарался быть серьезным.

— Мир дому вашему, Анна Игнатьевна, — и по нашему обычаю поклонился хозяйке и столу. — Покоя вам и благоденствия.

От нее ничто не ускользнуло. Лишь помолчав дольше принятого, она наконец склонила голову и молвила:

— Вам того же, путник. Прошу к столу. Отведайте, что Бог послал.

Они сели за стол. Аня налила по рюмочке, положила грибочков. Дальше Ал греб сам.

— А выпить? — удивилась дама.

— Ах, да! — спохватился Ал. — Твое здоровье.

— И твое тоже.

Он замахнул стопку, она свою пригубила. Все чинно, благородно. Солидная женщина. Тут с дешевыми комплиментами и не думай подъезжать…

Ели молча.

Но даже тишина имеет паузы. Минут через семь-восемь, когда молчание себя исчерпало, лилейная рука вновь всплыла над столом. Ал остановил ее.

— Не спеши. Дай сам налью. Так сказать, поухаживаю.

— Попробуй…

Анна сказала это мягко и протяжно, словно произнесла не одно слово, а начала долгий разговор.

Ал подхватил посудину с водкой, долил капельку ей и щедро плеснул себе.

— Что положить тебе из этого изобилия?

— Льстишь?

— Абсолютная вкуснятина! Поверь мне, я в еде толк понимаю.

— Тогда брусники. Ты ее еще не пробовал.

— Все подмечаешь. За тебя, Анна свет Игнатьевна.

— Только что выпили.

— Тогда за встречу…

— Тоже мне тост. Было бы за что! Встретились и разбежались.

Ал с удивлением посмотрел на нее. Еще пару часов назад она целила в него из своего «мушкета».

— Ну вот, что я такого сказала? — засмеялась Анна. И, смутившись, добавила: — Будь по-твоему, за встречу.

Ах, как она смутилась! Вспыхнула и погасла, как рюмка в ее руке, миг — и опустела.

Ал поспешил за ней. Они снова принялись за еду, но уже медленнее и чаще поглядывая друг на друга.

— Аня, можно тебя спросить?

— Надеюсь, ничего такого?

— Что ты подразумеваешь под «такого»?

— Хорошо, но сначала принесу горячего. Боюсь, быстро захмелеем.

Ал согласно кивнул. Она грациозно приподнялась и прошествовала на кухню. Мгновения не прошло, а она уже внесла большое блюдо, на котором дымилась картошка, переложенная кусками темного мяса.

— Лосятина, — пояснила она.

— Ты браконьерствуешь?

— Наоборот — конфисковано у браконьеров. Так сказать, боевые трофеи.

— И много их здесь? Я имею в виду охотничков. При деде, кажется, тут не баловались.

— И сейчас не шибко. Боятся. Сам убедился. Мой участок по этому берегу реки, а стреляют на том. Я ответила?

— Не совсем… Меня интересует другое.

— Тогда поешь. Сытная пища успокаивает любопытство.

Ничего подобного! Все что угодно успокаивает вкусная еда: тревогу, долгое ожидание, скуку, даже пылкую страсть, но только не любопытство. Оно само по себе всегда голодно.

— Так о чем, соколик, ты хотел поинтересоваться? — спросила Аня, когда вконец опившись да наевшись, Ал сидел с ней у окна, наблюдая за медленным светом полной луны.

Он ничего не ответил, а она продолжила:

— Знаю, что тебя гложет. Как это я, молодая, крепкая баба затуркала себя на выселки и вековую в одиночестве.

Честно говоря, не это разжигало его непоседливую любознательность, но он не спорил, только кивнул. Она и кивка его наверняка не заметила. Видно, пришло человеку время выговориться.

— А я и не одинока. Я, можно сказать, замужем. Но супруг мой благоверный нынче где-то на повышении. То ли учится, то ли одолевает новые рубежи — мне неведомо, по причине полной его секретности. Знаю только, что не в тюрьме, и за то слава Богу…

— А в тюрьму за что?

— За талант, наверное…

— Он у тебя к «мохнатым» причастен, что ли? — осторожно спросил Ал.

— Ха! Так тебе и скажи, грибнику захожему…

— Я что, на шпиона похож?

— Шпион не шпион, а лукав безмерно.

Она шутливо погрозила ему пальцем, попыталась улыбнуться, но весело не получилось… Аня махнула рукой, встала и подошла к столу. К тому времени они уже пересели ближе к окну, любовались луной… И рука ее, точно лебедь, всплыла над столешницей…

— Если тебя беспокоит моя жажда, возьми стакан и наполни его до краев своим домашним вином.

— А если вырубишься?

— Ну и что?

— И то верно…

Анна налила вино в пузатые бокалы и принесла к окну. При луне оно задымилось в них, словно сказочное зелье. Ал взял свой бокал и пригубил. Хмеля он не ощутил, зато во рту расцвел сад и даже почудились трели пичуг.

— Ты все же поосторожнее, Ал, — предупредила хозяйка. — Оно не такое безопасное.