Я прошел через огромный больничный комплекс и нашел Стефана, который сидел один в комнате ожидания на третьем этаже. Зеленый линолеум, повсюду расставлены металлические стулья и столы. Наши судьбы решаются в комнатах, которые легко убирать. Стефан перегнулся через подлокотник двухместного дивана. Подсев к нему, я увидел, что кожа его стала серой, а руки дрожали.
«Спасибо, что приехал», прошептал он.
Я погладил его по спине и взял его руку. Она была сухой и неестественно горячей. Так мы и сидели, а где-то через минуту Стефан начал поглаживать мою ладонь пальцами другой своей руки. Думаю, он не осознавал, что делал и чью руку держал, потому что он внезапно замер в середине движения, сжал мою руку и отпустил ее.
«Так мы с Карин встретились, сказал он. Мы держались за руки».
В его голосе чувствовалась слабая радостная нотка, и я постарался поддержать тему. «После знакомства люди обычно держатся за руки».
«Да. Но все так и произошло. Это случилось, когда мы держались за руки».
«Расскажи».
Стефан выпрямился, и по его губам пробежала тень улыбки.
«Это было во время расследования. По делу Оскара Эрикссона. Меня вызвали в полицию, и Карин проводила допрос. Думаю, я могу сказать, что как только я вошел в ту комнату и сел напротив этой женщины, я…»
Взгляд Стефана остановился на закрытых двойных дверях в конце коридора, и я почувствовал, что где-то там, за этими дверьми, врачи пытались спасти жизнь женщины, о которой он говорит.
«У меня была информация, понимаешь. Именно ее она и хотела получить, и у меня не было никаких иллюзий по поводу чего-то еще. Или… не знаю. Карин сказала, что она тоже что-то почувствовала, когда вошла в комнату. Но только когда мы взялись за руки, оно… расцвело».
«И все же не понимаю. Почему вы держались за руки? Насколько я знаю, полицейский допрос это не предусматривает».
Стефан хмыкнул, и немного серости сошло с его лица; теперь его щеки слегка порозовели.
«Нет, извини. Мне придется рассказать тебе историю. Историю, которую я тогда рассказал Карин».
Стефан пробил билет мальчика и спросил о его багаже. Но когда мальчик сказал, что потом ему помогут, Стефан забыл о нем. Он отработал свою смену в Карлстаде и около часа провел в комнате для персонала, ожидая обратный поезд в Стокгольм.
За пятнадцать минут до прибытия поезда он пошел прогуляться по станции, чтобы подышать прохладным ноябрьским воздухом, перед тем как несколько часов провести в душном вагоне.
Тогда он снова увидел того мальчика. Около станции был небольшой лесок — открытая площадка, окруженная кустарником, где летом люди могли подождать своего поезда. Лесок освещался единственным фонарем, и Стефан увидел Оскара Эрикссона, сидевшего на чемодане, который он вез в поезде. Рядом с ним сидела девочка с черными волосами.
«Конечно, я не мог не обратить на них внимания, потому что на девочке была лишь футболка, а на улице стоял мороз. Мальчик, Оскар, был одет хорошо, куртка и все остальное. Они сидели рядом друг с другом на чемодане. И держались за руки. Вот так».
Правой рукой Стефан мягко взял мою левую руку за запястье и приложил ее к своей так, что наши пальцы переплелись, а ладони соприкасались.
«Это произошло, когда я описывал Карин, как дети держались за руки. Она не понимала меня. Поэтому мне пришлось показать ей — так же, как я показал тебе. Тогда это и произошло. Мы сидели, переплетя наши руки, как те дети, и тогда… мы посмотрели друг другу в глаза и вот тогда… все началось».
Голос Стефана стал слабеть, и, произнеся последние слова, он упал и заплакал навзрыд. Стоя на коленях, он сотрясался в рыданиях и шептал: «Карин, Карин, Карин. Моя дорогая, дорогая Карин, пожалуйста, не умирай…»
Я был с пустыми руками, и ими я лишь мог поглаживать его по спине, пока он продолжал шептать свою мольбу под холодным, безразличным светом флуоресцентных ламп. Это должно происходить на скалах, окруженных бушующим морем, или в пещере Горного короля. Но исход наших жизней определяется в холодном, белом свете, и разве можно даже представить, что кто-то слышит наши молитвы?
Дверь в конце коридора открылась, и к нам подошел человек примерно нашего возраста, одетый в белую футболку и зеленый халат. Стефан не видел его, и по его выражению лица я пытался понять, чего Стефану следует ожидать. Но лицо это абсолютно ничего не выражало, и я не знал, к чему готовиться.
Человек кивнул мне: «Ларссон? Стефан Ларссон?»
Стефан встрепенулся и повернул заплаканное лицо к доктору, который наконец улыбнулся.
Читать дальше