Алексей Славич: Серьезные игры серьезных людей

От контракта в подобных случаях, если клиент настаивал, отказываться было не принято. Не говоря уже о драконовских штрафных санкциях.

— Вас понял, — сухо сказал Павел. — Продолжаю операцию.

— Удачи.

И Зубов отключился.

Павел подошел к раненому и опустился на колени. Их обступили члены группы. Раненый открыл глаза и по лицу Павла все понял:

— Что, командир, концы? Эвакуации не будет?

— Да, Коля, — ответил Павел. — Хочешь сам или я?

— Давай ты, — сказал раненый. — А то двигаться больно. Ребята, не поминайте лихом. Удачи.

И, прикрыв глаза, с некоторым усилием повернул голову на бок. Павел вздохнул и выстрелил ему в висок.

Встал и сказал:

— Придется побегать, чтобы оторваться.

Одна из камер Лены находилась буквально в паре метров от этой сцены, видно и слышно было отлично. Выстрел в висок в упор из штатного оружия десантников — зрелище для непривычного человека достаточно тошнотворное. Лена чуть не сблевала прямо у пульта, еле успела добежать до туалета. А несколько придя в себя, в праведном гневе потребовала аудиенции у губернатора. Однако губернатора на планете не было, и ожидался он только на следующий день. Тогда Лена ринулась к Зубову.

— Что тут у вас происходит? — гневно начала она прямо с порога. — Свои расстреливают своих? Этот ваш Нестеренко кто — свихнувшийся кровавый маньяк? Я подозревала, что он псих! Или свел счеты с подчиненным?

— Это вы, Лена, о ситуации, когда Нестеренко дострелил тяжело раненого участника рейда? — уточнил Зубов.

— «Дострелил», — с омерзением повторила Лена. — Даже словечко у вас специальное есть.

— Лена, — попытался объяснить Зубов, — это же война. Бросить раненого было нельзя — узнали бы цель рейда, сорвалась бы операция. Да, наконец, просто замучили бы парня — у этих повстанцев полно всяких отморозков.

— Значит, надо было его защищать и вытаскивать! — вскричала Лена.

— Ну, Лена, поймите, во–первых, была бы абсолютно сорвана операция. Во–вторых, противнику туда в три раза ближе, чем нам. Было бы, — приврал Зубов для убедительности, — масштабное боестолкновение, и жертвы исчислялись бы не одним человеком, а, возможно, десятками!

На самом деле маленький воздушный флот колонии был все–таки заметно сильнее, чем у «повстанцев» Казина, так что эвакуация группы, скорее всего, прошла бы без проблем.

— Мне все понятно, — вдруг успокоившись, сказала Лена. — Вас интересует только операция. А человеческая жизнь не значит ни–че–го!

И вышла, хлопнув дверью.

Рассосется, подумал Зубов. Подумает, придет в себя — глядишь, и прекратит закатывать истерики. Не прерывать же операцию — совсем было бы глупо. Пусть хоть Нестеренко этот плазмометатель рванет — легче будет разговаривать.

Однако не рассосалось. Вернувшись и встретившись с Леной, которая потребовала личной аудиенции, губернатор вызвал к себе Зубова.

— Ну что, — сказал Михаил Иванович, — похоже, эта придурочная Лена настроена загнать нас в глубокую жопу. Давай думать, что делать.

— А чего она хочет? — спросил Зубов.

— Она хочет, — с меланхолической задумчивостью ответил Михаил Иванович, — рассказать всему человечеству обо мне, бессовестном политикане, допустившем до того, что его подчиненные ни в грош не ставят человеческие жизни. А некоторые даже расстреливают несчастных раненых солдатиков. Видеоматерьяльчик у нее для публики впечатляющий.

Зубов напрягся.

— Не ссы, Зубов, — усмехнулся губернатор. — Тебя я не сдам. Хотя бы потому, что ты наверняка предусмотрел такой вариант, и от твоего компромата, будь ты живой или мертвый, я не отобьюсь.

— Ну что вы, Михаил Иванович… — вежливо сказал Зубов и потупился.

Губернатор вздохнул:

— Да и по сути ты в пределах своей компетенции все делал, как договаривались. Ты ж не политик, чтоб принимать политические решения, политик у нас как бы я… Так что давай конструктивно — что мы можем сделать? Я уже пообещал Лене отдать гнусного убийцу Нестеренко под суд. Но суд — это для нас с тобой как бы тоже пиздец. Поскольку Нестеренко вряд ли промолчит, что, наверное, просил эвакуации и ты ему отказал. Так?

— Так.

— А даже если мы убедим его промолчать — суд по такой скользкой теме для нас, как серпом по яйцам. Понаедут журналюги похлеще Лены, какие–нибудь ревизоры и вообще хуй знает кто. Все, конечно, берут — но мы на этом разоримся. Что из этого следует?

— Что надо убирать Нестеренко, — вздохнув, сказал Зубов. — Как говорится, нет человека — нет проблемы. Жалко. Мужик крепкий, толковый. Хотя наемники его всерьез искали, группу он от них увел, плазмометатель таки взорвал. Всех своих, кроме этого первого раненого, привел живыми. А может, Лене дать денег, чтоб заткнулась?