Игорь Поляков - Таричетай

Экватор обмакнул кисть в банку и щедрым мазком провел длинную линию по стене – это он мчится по пустыне, герой всех времен и народов, несущий правду людям, пусть даже они этого и не знают. В конце концов, кто-то же должен принести истину. Почему же не он, смелый и ловкий Экватор?

А вот и препятствие на пути. Толстая линия поперек, преграждая ему путь. Потеки краски от этой линии создают продолжение, как будто это оружие в руках генерала. Он преградил Экватору дорогу, и он об этом пожалеет. Генерал просто не догадывается о том, что у него на пути возникло препятствие, которое уничтожит его.

Их пути пересеклись, и это провидение, которое сделало свой выбор.

– Я, Человек, пришедший из пустыни, твоя Судьба, господин генерал-лейтенант, – сказал Экватор, и рассек линию генерала, продолжив свою линию, летящую вперед. – Я пришел сюда, чтобы жить. И ты еще этого не знаешь.

Громко расхохотавшись, он несколькими резкими движениями закрасил свою картину. Первая банка закончилась, и, пнув её ногой, Экватор сделал несколько шагов ко второй банке. Пол под ногами качался, и это тоже было так замечательно. Лампа вверху светила прямо в глаза многочисленными радужными кругами, создавая ощущение безграничности окружающего мира. В темноте коридора таились монстры, но Экватор и не думал их бояться. Он точно знал, что самый страшный зверь – это человек. Надо бояться двуногих монстров, которые выглядят, как милые и добрые люди. Человек с улыбкой протягивает тебе руку помощи, но уже в следующую секунду наносит смертельный удар. Он впускает тебя к себе в дом, чтобы усыпить твою осторожность и убить. Когда знаешь, что ждать от человека, то легче нанести удар первым – придет время, и он вцепится зубами в руку, которая протягивает ему пищу.

Легкость в теле и осознание свой необычайной мощи – Экватор на какой-то миг утратил контроль над своим сознанием. А когда снова смог чувствовать себя, оказалось, что вторая банка уже открыта и вся краска полностью выплеснута на стену.

– Вот так! – крикнул Экватор, и бросил в темноту пустую банку. Тело по инерции последовало за банкой. Он сделал пару шагов, поскользнулся на краске и упал.

Сознание медленно уплывало. И это было так прекрасно. Так волнующе и замечательно, словно он только что открыл дверь в тот мир, где его ждут всё мечты, о которых он думал бессонными ночами во мраке пещер.

Экватор закрыл глаза, пробормотав напоследок в пустоту, освещенную разноцветными кругами от лампы:

– А, пошел ты, господин генерал-лейтенант…

Как бы удивительно это не было, но я выжил после смерти матери. Кому нужен маленький беззащитный мальчик, когда каждый думает о своей жизни? Кому интересно, где он спит и что ест? Тепло ему или холодно, о чем он думает и почему у него слезы на глазах? Никто из людей, живущих в бункере, не проявил ко мне какой-либо доброты, – лучшее, что они сделали для меня, они просто не замечали меня. Это я понимаю сейчас, а тогда я был обозлен на всех и вся.

Равнодушие. Оставшиеся в живых люди не обращали на меня внимания, и может быть, именно это меня и спасло. Я быстро понял, что моя жизнь зависит только от меня, от моего желания выжить, и поэтому стал приспосабливаться к одиночеству. Я научился прятаться в укромных уголках бункера, особенно, когда мне удавалось стащить какую-нибудь пищу. Чаще всего, конечно, я голодал, но это тоже было мне наукой – порой, чтобы не думать о еде, я придумывал и фантазировал, погружаясь в свои мысли и забывая о голоде. Закрыв глаза, я проводил долгие часы в неподвижном состоянии: там, в странных мирах моего сознания, я был всесилен и всемогущ. Там была доброта, свобода и пища. И там мама шла рядом со мной, словно никуда и не уходила от меня.

В поисках еды я облазил весь бункер, забравшись даже туда, куда вход был невозможен. Закрытые на кодовые замки помещения, в которые я проник по вентиляционным шахтам, запретные места, где я мог увидеть странные вещи и ужасные события. Как крысеныш, я просачивался в эти помещения и смотрел на то, как генерал Коробов издевался над собственной женой и сыном. Как приближенные к генералу люди растаскивают неприкосновенные запасы пищи и как умирают от голода и болезней люди, о которых некому заботиться. Я тоже в первую очередь заботился о себе, когда находил еду, и что не мог съесть, уносил и прятал. Я не испытывал жалость к людям, и не пытался помочь кому-нибудь, хотя иногда и мог.

Я ненавидел людей.

Потому что никто из них даже не попытался помочь мне и моей маме.