Игорь Поляков - Хомомахия

В следующем вагоне полный смуглый парень с небольшим рюкзаком на коленях. Он смотрит прямо перед собой и сидит так, словно палку проглотил.

Время застыло.

Егор заглянул в глаза этого парня. Всего на секунду, через оконное стекло, через бездну пространства и времени – но даже это не помешало увидеть то, что заставило его забыть о том, где он.

У смуглого парня тоже свой путь. Но он свернул с него. Испугавшись в последний момент, он вошел не в тот вагон. Осознав, что делает, он выбрал не тот маршрут и не то время суток. Он не смог сам нажать на кнопку. А в этом пространстве сигнал от дистанционного устройства не достигал. И сейчас в пяти вагонах мадридской электрички находилось около тридцати человек, которые еще не догадывались, что летят в никуда.

Смуглый круглолицый парень, словно почувствовав, что на него смотрят, сфокусировал взгляд. И увидел Егора.

Именно в этот момент пространство отпустило поводок, не способное удержать рвущееся время.

И время понеслось.

Я всем телом ощущаю движение вперед. Еле заметные удары на стыках рельс. Светлый вагон, яркие лампы. Это метрополитен.

Сидеть и смотреть в глаза напротив – что может быть проще.

И сложнее.

Темные зрачки, как черные дыры – непредсказуемы, бездонны и вечны. Я знаю, что погрузившись в них, не смогу вернуться обратно. Просто не найду путь назад. Но и не смотреть не могу. Так ли уж важно вернусь я или нет!? Так ли уж важно – здесь я или там!?

Парня зовут Ильдус. Крепко сбитое тело и слегка покатый лоб. Курчавые волосы. Короткие толстые пальцы сжимают лямки рюкзака. Губы дрожат.

Он выбрал свой путь, но не смог пройти по нему.

Я вижу в глазах страх.

Заложенная в мозг программа дала сбой.

Инстинкт самосохранения сыграл с ним злую шутку.

– Что бы ни случилось, у тебя всегда есть шанс вернуться на тот путь, который ты выбрал.

Я говорю в немигающие глаза. Негромко и чётко выговаривая слова.

– Человек слаб и духом и телом. Он боится умирать. И причина этого страха проста – незнание. Он абсолютно не знает, что будет дальше. Привычный для него мир исчезает, а что впереди – непредсказуемо. Так новорождённый ребёнок кричит от страха, когда выходит из родовых путей женщины к свету этого мира. Рождение и смерть – суть события в жизни человека однотипные, если не сказать, аналогичные. И порой невозможно понять, когда человек рождается, а когда умирает. Мы идём в этом мире от одного события к другому, даже не осознавая, насколько важны они в нашей жизни.

В глазах Ильдуса появляется жизнь. Или он просто впервые мигнул.

Или – вышел из комы.

Я не жду, что он что-то скажет.

Мне не нужны слова.

Мне интересны мысли.

– Я не говорю, что смерть – это хорошо. Или плохо. Это просто данность, которую человек не может изменить. Это суть бытия, которая определена самим фактом рождения. И родившись, надо сразу же готовиться умирать – ибо, будучи готов к этому, ты перешагнёшь через черту с улыбкой.

Ильдус открывает рот и говорит:

– Мне сегодня исполнилось двадцать три года.

Кивнув, я улыбаюсь. Промежуток времени в восемь тысяч триста девяносто пять прожитых дней. Ничто, по сравнению с вечностью. Горсть сухого мелкого песка, стекающая сквозь пальцы и подхваченная ветром в пустыне.

Холодный ветер, бросающий в лицо колючие льдинки замороженных пространств.

Ильдус продолжает говорить, словно он только что понял, что пути назад нет:

– Двадцать три, а я будто только сейчас начал жить. Я ведь даже нигде не был, кроме Казани. И девушки у меня нет. И не было. Мама не знает, где я. Просто вышел из дома и всё. Учитель сказал, что так надо, но не сказал – кому? Я поверил, но сейчас думаю – зачем? Я понять не могу – что я здесь делаю и как я оказался в этом месте?

– Наставник отправил тебя умирать? – я пристально смотрю в глаза парня.

– Нет, – он мотает головой, но в его глазах я вижу понимание, – он сказал, что это мой путь к Аллаху.

– Он прав. Путь к Богу может быть разным – и ты выбрал наикратчайший. Хотя, – я вздохнул, – ты уже свернул с него и нарезаешь круги рядом. Впрочем, никогда не поздно сделать шаг в правильном направлении. Ты ведь знаешь, что у тебя в рюкзаке?

– Да.

– Вот. Сделай так, как сказал Наставник.

– Но я не хочу.

– Я повторю вопрос – Наставник отправил тебя умирать?

Парень, стиснув зубы и сжав кулаки, молчит. А потом кивает:

– Да.

Вагон поворачивает и меня прижимает к креслу. Я смотрю во мрак тоннеля, и это в некотором роде лучше, чем смотреть в глаза Ильдуса.