Игорь Поляков - Хомомахия

Егор сидел, смотрел на Сашу и вспоминал те мелочи, из которых состоит жизнь. Обычная человеческая жизнь от рождения до смерти. Пустяшные происшествия, которые остаются в памяти навсегда. И поворотные события жизни, ложащиеся в основу провалов в памяти. Случайные встречи и судьбоносные решения. Еле заметные прикосновения счастья и ежедневная муть бытия.

– Что смотришь?

Егор стряхнул с себя оцепенение и увидел, что Саша смотрит на него.

– Да, так, вспоминал, – неопределенно ответил он.

– Вспоминал нашу первую встречу? – словно прочитав его мысли, спросила Саша. И, не дожидаясь ответа, продолжила:

– Я только что думала об этом. Там в аэропорту, когда я тебя увидела, мне показалось, что, если я не обернусь посмотреть на тебя, то не смогу избавится от ощущения утраты. Знаешь, как нестерпимый зуд – пока не почешешь зудящее место, не пройдет. И вот теперь я думаю, что надо было перетерпеть. Перетерпеть из последних сил. Если бы мы с Машей тогда не обернулись, ничего этого бы не было. Мы разошлись бы, как в море корабли, и прежняя жизнь шла бы своим чередом – от маленьких повседневных радостей к большим счастливым событиям, в которых ты бы отсутствовал.

Все время, пока она говорила, её лицо не менялось. Она равнодушно смотрела на Егора, словно на пустое место. Затем отвела взгляд в сторону.

– Если бы, да кабы, – сказал Егор, – человеческая жизнь не знает сослагательного наклонения.

– Я вот думаю, что ты во всем виноват, – продолжила говорить Саша, глядя перед собой, словно не слыша слов Егора, – это из-за тебя все случилось. Если бы тебя не было в автобусе, может, мы не въехали бы в этот проклятый тоннель. Или, уже оказавшись в нем, надо было сидеть в автобусе и не слушать твои бредни. Я ведь знала, что все, кто любит читать Стивена Кинга, Лафкравта и других подобных безумных писателей, – больные на голову люди, которые не могут реально оценивать обстановку. Они в любой ситуации увидят или смертельный ужас, или другой мир, или неминуемую смерть, хотя ничего подобного быть не может. Они увидят то, что хотят увидеть. Эти моральные уроды живут в своем больном сознании, и заражают все вокруг себя этим безумием.

Замолчав на минуту, она негромко, но со злостью в голосе, закончила:

– Я ненавижу тебя!

Влад, который все это время с закрытыми глазами слушал Сашу, не меняя положения тела, выпрямился и, потянувшись, сказал:

– Она права, Егор. Все проблемы из-за таких упертых придурков, как ты. Сколько себя помню, ты, как помешанный, гонялся за новой книгой Кинга, а, купив, выпадал из жизни, пока не дочитывал её до конца.

Егор слушал с непробиваемым выражением лица – удивляться тут не чему. Что-то подобное он и предполагал. Отвечать на тираду Саши, а тем более Влада, он и не собирался. Если они считают его уродом и придурком, который завел их в эту реальность, что ж, пусть так и будет.

Егор встал. Теперь, когда он знал их мнение, он не мог находиться рядом с ними. Он отвернулся от бывшего друга, собравшись уйти, и понял, – что-то изменилось. Что-то произошло, но что, он не сразу понял. Егор вздохнул, выдохнул и попытался расслабиться. Это у него получилось, и он сразу понял причину своего интуитивного беспокойства.

В серой бетонной стене появилась дверь.

Железная дверь с маленьким круглым отверстием на месте замочной скважины. Вмятины от молотка на поверхности.

Все так, как было, когда он пришел сюда один.

– Она снова здесь, – удивленно сказал Егор.

Влад вскочил и подбежал к двери. Саша, толкнув спящую Машу, разбудила её. И они обе тоже подошли ближе.

– Хорошо сделали, проклятые уроды, – пробормотал Влад ругательства в адрес непонятно кого, исследуя прямоугольную металлическую поверхность со всех сторон, – действительно, так просто её не откроешь. Хоть бы ручка какая-нибудь или крюк или хоть небольшая щель.

– У любой двери всегда есть замок и есть ключ, – мудро изрекла Саша.

– Жаль, что ключ не торчит из замочной скважины, – ухмыльнулся Егор, – тогда было бы все так просто.

– Надо просто понять, что является ключом для этой двери, – продолжила Саша, словно не слышала насмешки.

Влад осмотрел отверстие, затем заглянул в него правым глазом, после поднес к нему нос и вдохнул.

– Ну?

– Ничего не видно, и ничем не пахнет. Так, давайте посмотрим, чем можно попытаться открыть?

– А что это может быть? – наивно поинтересовалась Маша.

– Не знаю, – помотал головой Влад.

– У мотоциклиста из груди торчит перочинный нож, – сказал Егор, – можно попробовать им открыть дверь.