Клэр Норт - Прикосновение

– Она убьет тебя, – шептал Койл, будто лаская губами ухо Галилео. – Убьет без колебаний, потому что пройдет всего секунда, и она исчезнет. Ей достаточно мгновения, не более. Момент настал и прошел. Но я не позволю этому случиться… Никогда. Она любит меня. Кеплер, ведь ты меня любишь, не так ли?

– Да, но пожалуйста…

Его голос стал еще более тихим и мягким:

– Только послушай ее. Тебя когда-нибудь умоляли о чем-то так униженно?

– Нет, – ответил Галилео. – Умоляли, но совсем иначе.

– Это и есть любовь. Она не молит о пощаде, как мы молили тебя на «Санта-Розе». Ею движет не страх, не боль, не мимолетное увлечение. Чистая любовь одного существа к другому. Кеплер любит меня. Она ни за что не причинит мне боль. Ты понимаешь, о чем я?

– Да, – кивнул Галилео.

Койл улыбнулся, приник губами к шее тела Галилео, крепко обнял его.

Они долго простояли так – мужчина и женщина. Ее руки обвили спину Койла, прижимая его еще ближе к себе. Начинало казаться, что они вырезаны из камня – живая скульптура, воплощающая вечные объятия. Потом Койл опустил руки.

Пэм покачнулась, борясь с растерянностью и головокружением. Койл остался стоять на месте с опущенной головой и очень прямой спиной. Взгляд Пэм пробежал по залу, упал на меня, ее губы зашевелились – она старалась найти нужные слова.

Койл поднял голову и улыбнулся ей. Одна его рука тут же цепко схватила ее за горло, другая вырвала пистолет из ее безвольных пальцев, развернув ствол и направив его ей в живот.

– Нет! Натан! Нет!

При звуках моего голоса он повернулся ко мне, но не двинулся с места, не убрал пальцев с горла Пэм. Я отшвырнула пистолет и услышала, как он стукнулся о древнегреческие камни, окруженные богами Древнего Рима.

– Отпусти ее, – сказала я. – Я сделаю все, что тебе угодно, пойду куда велишь, стану кем прикажешь. Только отпусти ее.

Его пальцы погладили кожу Пэм, потом ощупали очертания ее лица.

– Пожалуйста! – Я встала на колени в позе униженного просителя. – Пожалуйста!

Койл, то есть не-Койл, улыбнулся. Не его улыбкой.

– Ты меня любишь?

– Да. Я очень тебя люблю.

Его пальцы соскользнули с лица Пэм. Он оттолкнул ее, правда очень деликатно, увидел следы слез на лице, размазанную косметику и презрительно воскликнул:

– Беги же! Давай, убегай отсюда!

Она убежала.

Я осталась наедине с Галилео. С Койлом. С Галилео.

Он подошел ко мне, но я не двигалась с места. Он остановился передо мной и улыбнулся, заглянув мне в глаза. Рука, державшая пистолет, поднесла дуло к моей голове. Пальцами другой руки он взял меня за подбородок и заставил подняться. Я не сопротивлялась. Он держал мое лицо своими пальцами не слишком бережно, но и не излишне грубо. Потом он принял решение – подтянул меня поближе и прижался своими губами к моим. Меня целовал Галилео, но ответила я на поцелуй Койла.

Он отпустил меня, снова оглядел, в его глазах блеснули слезы, губы вытянулись от возбуждения и радости.

– Ты и в самом деле меня любишь!

– Да.

– Ты любишь меня ! Ты по-настоящему любишь меня, любишь, любишь!

Я всматривалась в лицо, которое когда-то было моим. Теперь оно казалось полудетским, искаженное гримасой восторга, надежды, ожидания чуда. Пистолет опустился вниз, почти забытый, потому что он обхватил меня за шею, чтобы снова притянуть в свои объятия. Он целовал меня как мужчина, только что вырвавшийся из тюрьмы на необитаемом острове, но и я крепко прижималась к нему и отвечала на поцелуи, правой рукой ероша ему волосы, ощущая тепло его кожи, а левую заведя вдоль пояса за спину. Мои пальцы при этом скользнули по его пальцам, ощутив тяжесть пистолета, который он продолжал держать.

От близости его теплой и такой знакомой кожи мне на мгновение показалось, что я стала Натаном Койлом, а он обратился в меня. Его плоть смешалась с моей, его пульс бился у меня в жилах, и я даже перестала различать, чье сердце стучит чаще, какому телу принадлежит эта рука, чье бедро прижалось к чьему, чьи губы так обжигали – его или мои. Но зато я с тоской поняла, чего с самого начала добивался Койл, чего он ожидал от меня даже сейчас, когда Галилео оторвал свои губы от моих и слезы неудержимо покатились по его щекам, в то время как он всматривался в мои глаза.

Он любил меня.

Мои пальцы неожиданно легли на пистолет в его руке и едва заметно повернули ствол в его сторону. Он нежно провел ладонью по моему лицу, словно хотел запомнить его абрис.

– Теперь, – сказал он, – я познал настоящую любовь.