Йен Макдональд: Достойный юноша

— Значит, я думал, что это ты меня направляешь…

— Когда в действительности это вы были нашим посредником.

— И что же будет теперь? — спросил Ясбир, хлопнув себя ладонями по бёдрам.

— Мы смешались на весьма высоком уровне. Я едва улавливаю тени и намеки, но все отчетливее чувствую, что на уровне, далеко превосходящем уровень любого из нас или уровень любого из наших персонажей, рождается новый эйай. Это и вправду роды? Я не знаю, но как мне передать вам мощное сокрушительное возбуждение, ощущаемое мною?

— Я имел в виду себя.

— Извините, пожалуйста, сэр, конечно же, вы говорили о себе. У меня со всеми этими делами просто голова кругом. Если вы позволите сделать мне небольшое замечание, в том, что говорили ваши родители, очень много правды. Сперва брак, затем любовь. Любовь прорастает в том, что ты видишь ежедневно.

Вороватые макаки мечутся под ногами у Ясбира и дергают складки его брюк. Полночное метро, последний поезд домой. Немногие ночные пассажиры строго соблюдают карантин взаимной отстраненности. Джинны необъяснимых порывов ветра, которыми одержима подземка, взвихривают на платформах мусор. Туннель фокусирует далекое звяканье и клацанье, звучащее в этот поздний час немного угрожающе. Скорее всего, на стоянке тук-тука кто-нибудь есть. А если нету, он дойдет пешком. Это не имеет значения.

Он встретил ее в фешенебельном баре — сплошь кожа и дымчатое стекло — большой гостиницы в центре Дели. Она великолепно выглядела. Один уже вид того, как она размешивает сахар в кофе, рвал его сердце напополам.

— Как ты заметила?

— Мне сказала Девашри Диди.

— Девашри Диди.

— А у тебя?

— Рам Тарун Дас, наставник в изяществе, манерах и джентльменстве. Весьма достойный благовоспитанный старомодный раджпутский джентльмен. Он всегда обращался ко мне «сэр», вплоть до самого конца. Его сделал парень, с которым мы вместе снимаем квартиру. Этот парень программирует персонажей для «Таун энд кантри».

— Моя старшая сестра работает пиар-отделе мета-мыльного департамента Джазея. Она поручила одному из дизайнеров сделать эту самую Девашри Диди.

У Ясбира мутилось в голове от мысли об искусственных актерах, верящих, что они исполняют столь же искусственные роли. А теперь он еще узнал про любовь эйаев.

— Она замужем — в смысле, твоя старшая сестра?

— На редкость удачно. И дети есть.

— Ну что ж, я надеюсь, наши эйаи тоже счастливы вместе.

Ясбир поднял бокал, Шулка подняла кофейную чашку. Она никогда не пила, не любила алкоголя, к тому же Девашри Диди сказала ей, что это более соответствует современному шаади бегумы Джайтли.

— А мои загадки? — спросил Ясбир.

— Девашри Диди сказала мне, какие ответы ты ожидаешь. Она сказала, что это стандартная уловка — личные вопросы и психологические тесты.

— А санскрит?

— Не знаю ни слова.

Ясбир от души рассмеялся.

— Я сугубо материальная девушка. Девашри Диди сказала…

— …Что на меня произведет впечатление, если в тебе обнаружится духовная глубина. История меня тоже не слишком интересует. А «Достойный юноша»?

— Невыносимая чепуха.

— Я тоже не смог читать.

— Так есть ли про нас хоть капелька правды?

— Одна-единственная вещь, — сказал Ясбир. — Я умею танцевать танго.

Ее удивление, выразившееся в восхищенной улыбке, тоже было настоящим. Затем улыбка исчезла.

— Так был ли у нас хоть какой-нибудь шанс? — спросил Ясбир.

— Зачем ты это спросил? Мы могли согласиться, что оба просто играли в игры и пожать друг другу руки, и на том все и кончить. Ясбир, тебе поможет, если я скажу, что ничего особенного не ожидала? Я просто испытывала систему, у достойных девушек все немного иначе. У меня есть план.

— О, — сказал Ясбир.

— Ты попросил, и мы оба сегодня решили, что не будем больше притворяться. — Она повернула свою чашку ручкою направо и аккуратно положила ложечку на блюдце. — А теперь мне надо идти.

Шулка закрыла свою сумочку и встала. Не уходи, не уходи, взмолился Ясбир беззвучным голосом наставника в манерах, изяществе и джентльменстве. Но она уже сделала шаг от столика.

— И еще, Ясбир.

— Что?

— Ты хороший парень, но это не было свиданием.

Обезьянка позволяет себе слишком много, хватает Ясбира за щиколотку; после сильного пинка она с визгом и ругательствами куда-то убегает. Извини, обезьянка, дело совсем не в тебе. Из туннеля доносится грохот; дуновение горячего воздуха и запах электричества возвещают прибытие последнего поезда. Окна поезда убегают за изгиб туннеля, и Ясбир представляет себе, как это было бы — шагнуть вперед и упасть перед поездом. Этим бы все и кончилось. Дипендра не дошел до таких крайностей. Бессрочный отпуск по состоянию здоровья, психологические консультации и лекарства. Но для Ясбира игра не кончается, а он так устал в нее играть. Затем поезд проносится мимо него в грохоте желтых, голубых и серебряных вспышек, и Ясбир возвращается к действительности. Он видит свое лицо, отраженное в стекле, видит божественно белые зубы. Ясбир трясет головой, улыбается и шагает не под поезд, а в открывшуюся дверь.