Ярослав Бутаков - Второй Фаэтон - восемь часов до смерти

– …Только так ты сможешь искупить свою вину, – говорил мужчина. – Наши законы запрещают убивать без нужды даже животных. За убийство пленных наказание – смерть, потому что это ещё и серьёзнейшее преступление против воинской дисциплины. Таков наш закон военного времени, ты это знаешь. А эти конкретные люди – самое ценное, что сейчас вообще осталось у человечества. Поэтому твоя задача теперь – помочь поднять его на ноги, вернуть к жизни и, самое главное, к научной деятельности уже на наше благо. До этого момента ты не будешь участвовать ни в каких рейдах. Свои же личные эмоции и мотивы мести можешь засунуть себе глубоко в…, – голос произнёс неприличное слово.

– Да, я обязательно выхожу его, – ответил женский голос, и было явственно слышно, что женщина недавно плакала. – Я заслужу прощение нашей бригады. Простите меня пока лично.

– Господь прощает, – отвечал мужчина, – хватит сантиментов.

Раздались шаги. Мужчина, видимо, ушёл.

Кто-то подошёл к Любарскому, начал производить какие-то манипуляции. Запахло йодом, ещё чем-то лекарственным. Сознание у Любарского медленно прояснялось. Он начал осознавать виденное. Он лежал на постели в освещённом дневными лампами помещении с низким деревянным потолком. Над ним с выражением озабоченности и сочувствия на лице склонилась какая-то знакомая женщина. Любарский не сразу вспомнил, как её звали. Кажется, Оксана?..

– Привет, Оксана, – произнёс Любарский заплетающимся языком. Ему даже показалось, что он улыбнулся, хотя со стороны это выглядело как болезненная гримаса. Но он не чувствовал ни гнева, ни боли.

– Тебе сейчас пока нельзя разговаривать, – сказала Оксана.

– Скажи только: ты нашла тут то, что не смог или не захотел дать тебе я?

Оксана вздохнула. Помолчала минуту, видимо, решая, рассказывать или нет. Потом всё-таки решила.

– Да, я была счастлива короткое время. Но теперь осталось чувство мести, и ничего больше. Всё остальное во мне убито.

– Знаешь, я бы сейчас хотел, чтобы ты меня убила. Впереди нас ждёт худшее. Зачем жить?

– Всегда есть, зачем жить, – ответила Оксана.

– Ты вышла замуж? Дети есть?

Оксана вздрогнула, словно ей сделали больно. Так оно и было, судя по всему. Но ей захотелось высказаться.

– Да, я была замужем. Муж – афроамериканец, самый честный и смелый человек, которого я встречала в своей жизни. Да, у нас был сын.

– Почему была? Почему был? А сейчас?

– Я ходила в боевой рейд. Муж, раненый в предыдущем бою, оставался с сыном на одной из наших баз, когда по ней нанесли удар ваши. Муж, как и тысячи моих товарищей, погиб сразу. Сын умер через несколько недель. Лучевая болезнь. Ему было три с половиной года, он уже прекрасно осознавал всё, что происходит вокруг и с ним, – Оксана отвернулась, чтобы человек, предавший её любовь и предавший человечество, не видел её слёз.

Любарский пожалел, что пришёл в сознание. Ему хотелось снова провалиться в беспамятство. Но это уже было недоступно его желанию.

– Поспи лучше, – сказал Оксана, вкалывая ему какой-то препарат, – нельзя тебе пока волноваться. Опасность для тебя миновала.

…

Политическая жизнь у повстанцев была публичной. Заседание Совета у командора Франко транслировалось по спутниковому телевидению. Да, в городах, подчинённых Великому Предиктору, спутниковое телевидение, как и спутниковый интернет, было запрещено, причём именно по той причине, что им активно пользовались «варвары» и «мятежники». Государственные органы его, конечно, просматривали, но рядовых граждан всемирного государства за нарушение этого запрета ждало бессрочное тюремное заключение. Здесь же спутниковое телевидение было главным средством массовой информации, а из интернета повстанцев можно было свободно войти в сеть, контролировавшуюся Мировым правительством, но не наоборот.

Мировое правительство было бессильно воспрепятствовать такому развитию коммуникаций у повстанцев. Спутников на орбите летало с давних времён великое множество, и кто знает, какие конкретно использовались партизанами для связи? Тем более, что партизаны могли почти любой правительственный спутник перенастроить для использования в своих нуждах. Вообще, жизнь в так называемом «внешнем мире» деградировала значительно меньше, чем в «очагах цивилизации» под контролем Мирового правительства, несмотря на постоянную войну за выживание и частые атомные бомбардировки.

Полковник Делакрузо, или командор Франко, как его теперь называли, сидел в президиуме в форме камуфляжной окраски со знаками различия полковника армии США и с нашивками за все войны, в которых участвовал, включая текущую. За его спиной стоял звёздно-полосатый американский флаг. По сторонам сидели члены его политического Совета: по правую руку – военные, по левую – гражданские. Командор сообщал важную новость: