Ярослав Бутаков - Второй Фаэтон - восемь часов до смерти

– Мы надеялись, что окажемся полезными вашим начальникам. – молвил лёжа вниз лицом доктор Хокинс. – Одного из них я знал по прежней жизни, до катастрофы. Это мой бывший начальник, полковник Делакрузо. Полагаю, вы его тоже должны знать. Мы – учёные из секретного правительственного Бюро глобального геотектонического мониторинга и прогноза.

– Если вы знаете полковника Делакрузо, тем более, если он был вашим начальником, тогда почему вы не с ним, почему оказались на другой стороне? – сурово спросил партизан. – Если бы вы его знали, то знали бы, что нет сейчас никакого полковника Делакрузо.

– Погиб?! – с неподдельной горечью спросил Хокинс.

– Нет, – спокойно сказал повстанец, – нет полковника Делакрузо, есть командор Франко.

Партизаны явно слышали про секретное Бюро, где работали выдающиеся учёные по части прогнозирования глобальных катаклизмов. Всё-таки Бюро считалось, и неспроста, одной из важных интеллектуальных структур Мирового правительства, придающих ему дополнительную силу. У повстанцев наверняка были какие-то особые распоряжения на счёт его сотрудников. Возможно, что и вправду предыдущее нападение на Форт-Нокс было организовано для их похищения.

Со своей стороны учёные удивились. Имя «полевого командира Франко» не сходило с уст дикторов правительственного телевидения. Про то, каким пыткам он подвергает захваченных в плен сторонников правительства, рассказывали леденящие кровь ужасы. Учёные не были склонны верить этой пропаганде, и было ясно, что правительство очень боится этого Франко, раз лепит из него образ средоточия мирового зла. И вот, оказывается, что полевой командир изверг Франко и их давний знакомый полковник – одно и то же лицо.

– Вставайте, – лениво произнёс всё тот же повстанец, по-видимому, главный в этой засаде, – пошли в блиндаж. Идите один за другим, с поднятыми руками. Шаг влево, шаг вправо – стреляем без предупреждения.

– Наш товарищ ранен в ногу, он не может идти сам, ему надо помогать, – возразил Любарский, поднимаясь.

– Помогайте, – равнодушно ответил командир пикета.

Грузный Вальдек опёрся подмышками на шеи Любарского и Маринелли, и все трое заковыляли позади остальных. Впереди шёл Хокинс, за ним Чатурведи, O’Нил, Чан и Макдермотт. Люди в масках с автоматами наизготовку шли по сторонам, время от времени подгоняя учёных криками.

Ярдов через пятьсот такого ковыляния по лесной чаще дошли до едва приметных бугорков прямо посреди деревьев. Один из партизан нажал что-то в дупле дерева, и плита дёрна размером четыре на четыре фута отъехала в сторону. В почве образовался проём, оттуда сочился электрический свет. Партизан постепенно исчез в нём, очевидно, спускаясь по лестнице.

– Идите за ним. Также по одному, – скомандовал главный в группе повстанцев.

Когда Любарский и Маринелли помогли раненому Вальдеку одолеть спуск, все очутились в просторной и неплохо освещённой подземной галерее, уходившей куда-то вглубь, разветвлявшейся дальше, насколько хватало взгляда, на многочисленные коридоры. Здесь им также приказали идти дальше. Навстречу мимо молча проходили другие вооружённые люди в масках. Так шли ещё невесть сколько времени, пока им не приказали остановиться и даже разрешили присесть на невысокие деревянные скамейки вдоль укреплённых брёвнами стенок укрытия. После минут десяти отдыха им вновь скомандовали идти дальше. Снова пришлось поднимать Вальдека и помогать несчастному ползти неведомо куда.

Только тронулись в путь, как навстречу им прошла ещё одна группа вооружённых людей. Глаза одного показались Любарскому чем-то до боли знакомыми. Человек, видимо, тоже узнал Любарского, так как его светло-серые глаза вначале раскрылись широко и удивлённо, затем полыхнули гневом.

– Предатель! – услышал Любарский хорошо знакомый по прошлой жизни высокий женский голос. – Убийца женщин и детей!

Человек, произнесший эти слова, резко поднял автомат и нажал на спусковой крючок. Любарский почувствовал, что земля уходит у него из-под ног и переворачивается.

«Вот и хорошо, – успел подумать он, – Слава Богу, для меня всё закончилось…»

Сознание возвращалось медленно, словно нехотя. Какое-то время Любарский ещё не осознавал себя и не мог вспомнить ничего из того, что недавно произошло. Потом до него донеслись какие-то слова, смысл которых он уловил далеко не сразу.

Бесстрастный мужской голос кого-то наставлял. Судя по ответам, женщину. Женский голос показался ему почему-то знакомым, только он не мог вспомнить, когда, где и от кого он его раньше слышал.