Владимир Моисеев - Мизантроп [СИ]

Собственно, все, что Лида могла рассказать об утопиях, я знал наизусть. И отправился на ярмарку только потому, что мне хотелось посмотреть, как люди реагируют на обидные размышления об ограниченности человеческих фантазий. Известные факты убеждали меня в том, что инженерный подход не годится для претворения в жизнь грандиозных планов по «разумному» или «правильному» переустройству мира. Для этого у людей не хватает сил и, главное, способности сосредоточиться на выполнении первоначального плана. Даже самых убежденных адептов всегда что-то отвлекает. Лида упорно пыталась вернуть мне веру в созидательные способности человеческого разума, но без особого успеха. Однако с ее помощью мне удалось собрать отличную коллекцию неизбежных помех, возникающих при построении наиболее хитроумных и теоретически безупречных утопий. Это стало для меня отличным развлечением в тоскливые вечера, когда уже не было сил работать или читать.

Лиде не нравилось мое увлечение интеллектуальными поражениями человечества, она называла меня злым. Но это, конечно, было не так. Может быть, я бываю излишне ироничным. Но разве ирония — преступление?

Выступление Лиды мне понравилось. Она сказала все, что хотела, и была убедительна. Люди смеялись или хмурились именно в тех местах, где это было задумано. Закончила она, как и положено на подобных форумах, приглашением к спору:

— Основной недостаток известных утопий заключается в том, что их писали очень умные люди, которые честно излагали свои представления о неизбежности построения идеального общества, основываясь на своих убеждениях и политических взглядах. Они почему-то искренне считали, что остальные члены социума с восторгом примут их идеи. Но внимательное изучение канонических текстов позволяет сделать нелицеприятный вывод: построение утопического государства возможно лишь при проведении максимально жестокого преобразования общества, в результате которого общественные связи заменяются системой строгих правил, не допускающих ни малейшего отклонения от однажды избранной модели поведения. Несогласные уничтожаются. Утопии требуют жертв.

Завязалась дискуссия, но я, к сожалению, не смог в ней принять участие, потому что невесть откуда объявился Прохор и панибратски похлопал меня по плечу.

— Нашел тебя, а это было нелегко, пойдем, поговорим.

— У тебя ко мне дело?

— Можно сказать и так. Серьезные люди считают, что ты можешь быть им полезен. Я навел о тебе справки. Ты и в самом деле в некотором смысле хорош. Аналитики на тебя пишут отличные отзывы.

— Какие аналитики, какие отзывы? — не понял я. — Твои серьезные люди — футурологи?

— Нет, — засмеялся Прохор. — Они начальники.

— И ты у них работаешь?

— Нет. Я им подчиняюсь.

Вот тут я и понял, что моей спокойной жизни пришел конец. Не обязательно она будет опасной или ужасной, не исключено, что таинственные «серьезные люди» оценили по заслугам мои статьи и пожелали предложить хорошую работу. В конце концов, в этом состоит очевидный смысл моего труда. Если уж занимаешься будущим, то должен стремиться к тому, чтобы твои работы были замечены серьезными людьми, облаченными реальной властью. Поскольку это единственный способ привлечь внимание к важным проблемам, подстерегающим общество. И если это удается, значит, ты справился со своей работой. Твои идеи востребованы — чего еще желать?

— А ты, Прохор, наверное, футуролог? Прости, что не спросил об этом сразу. Но я догадался.

— Нет, я не футуролог. Я специалист по инстинктам. Изучаю лабораторных крыс в традиционных лабиринтах, а также поведение различных социальных групп людей в условиях кризиса. Но специализируюсь на продвинутых интеллектуалах. Внимательно наблюдаю за реакцией на изменение общественных стереотипов и иногда провожу опыты.

— Но я не крыса и не продвинутый интеллектуал.

— Ты — первосортный экземпляр. Гордость коллекции.

— Ты читал мои статьи?

— Нет.

— Как же ты можешь хвалить меня?

— Хозяина не интересует твой взгляд на будущее.

— Но я больше ничего не умею делать.

— И твое умение работать никого не волнует.

— Не понимаю. Ты же говорил об отличных отзывах? Значит, меня читают?

— Тебя ценят как продвинутого мизантропа!

— Увы. А вот тут я не могу похвастаться успехами. Моя нелюбовь к людям не связана с расовой, политической, религиозной, экономической, интеллектуальной, половой, партийной, или культурной нетерпимостью. Дело в том, что я живу на первом этаже в проходном дворе-колодце. Отсюда постоянное желание отдохнуть от людей.