Владимир Моисеев - Мизантроп [СИ]

— Да. Я говорила.

— Если он достаточно известен в узких кругах, к вам придут и пригласят. Если нет — придется тебе побегать. Готовь большие деньги. Если повезет, у тебя их возьмут.

— И сколько мне ждать?

— Некоторые ждут всю жизнь, — неудачно пошутил я.

— Ладно, пойду собирать деньги, — сказала Ольга.

— Я не очень хорошо разбираюсь в психологии элиты.

— Это я поняла. Но все равно спасибо.

— Если бы я действительно умел точно предсказывать будущее, меня бы давно убили.

— Береги себя.

— Все будет хорошо. Будущее предсказать нельзя, так что опасность явно преувеличена.

Я старался быть серьезным, но мне опять не поверили.

Прошло еще несколько дней. Обычно этого достаточно, чтобы забыть о надоедливых пустяках, но я вновь и вновь мысленно возвращался к встрече с одноклассниками. Кто объяснит, зачем я туда потащился? Неужели хотел узнать, чем сейчас занимается Прохор? Нет, конечно. Абсурд!

Каждый день Интернет поставляет массу информации о том, как в нашу жизнь проникает будущее и пускает там свои корни. Память о пустой трате времени обязана была рассеяться, затеряться в веренице важных переживаний, вызванных повседневной работой. Но в моем случае, это почему-то так и не произошло. Воспоминания оказались слишком эмоциональными. Да, в последнее время я редко общаюсь с людьми, поэтому любой, даже случайный, контакт становится для меня ярким событием. Но встреча с одноклассниками явно не то мероприятие, на которое я бы хотел попасть еще раз.

А это значит, что взволновало меня что-то другое, явно связанное с работой, с будущим. Я не сомневался в этом, потому что привык доверять своему чутью. Но вот что конкретно меня бесит, сообразить не сумел. Наверное, я думал чересчур сосредоточенно, скорчив рожу как-то по-особенному, потому что Лида не выдержала и спросила:

— У тебя что-то случилось?

— Нет, все в порядке.

— Считаешь, что я недостаточно умна, чтобы отличить нормального мужа от печального инвалида умственного труда?

— Что ты пристала?

— Не надо хамить, Уилов. Мне работать надо, глава не получается, а я должна у тебя выяснять, как у маленького ребенка, почему у дитяти пальчик болит? Прищемил или занозу посадил?

Пришлось рассказать про странное чувство, оставшееся после неудачного выхода в люди. Почему неудачного? Да потому что возникло внутри некое невнятное опасение. Страх перед неведомой опасностью. И надо было что-то предпринимать, избавляться как можно скорее от этого навязчивого предчувствия беды, пока, как точно заметила Лида, это всего лишь маленькая заноза в сознании. Но успокоиться не получалось. Было ясно, что как только я узнаю, почему меня так проняло, самый ужас и начнется. Проще всего было сказать самому себе: «Не забивай голову ерундой. Встретились ребята после долгой разлуки, выпили водки, потрендели. Что может быть страшного в пьяной болтовне?» Разум подсказывал, что именно так и следует поступить. Но как быть с моим любопытством? Обычно здравый смысл, выделенный мне природой в явно недостаточном количестве, не способен сопротивляться острому желанию разгадать очередную загадку, которую мне подбрасывает будущее. Почему я решил, что наша пьянка как-то связана с будущим, не знаю. Могу лишь предполагать. Во-первых, любые события, происходящие в мире, связаны с ним. Во-вторых, почему бы иначе я так возбудился? Когда речь заходит о будущем, предчувствия часто важнее логики.

Но попытаться успокоиться стоило: я сходил в магазин за мороженым и пропылесосил квартиру. Вот и забыл на некоторое время о встрече с одноклассниками.

Быстро летит время. Настал день, когда мне пришлось еще раз (по счастью, это случается не часто) покинуть насиженное рабочее место и отправиться в мир людей. Лиде предстояло выступить с докладом на очередной книжной ярмарке, я вызвался ее сопровождать. Говорить она собиралась об утопиях и антиутопиях. Подобные книги стали популярны. Представление о будущем в них корявое. Но что делать, других книг о будущем нет.

— Ты подготовила что-то интересное, чего я еще не знаю? — спросил я, когда мы уже покинули свой дом.

— Нет, ничего нового пока не придумала, — ответила Лида. — Собираюсь немного поговорить о неспособности людей платить за свои заблуждения.

— Понятно.

— Я обещала издателю написать что-то в этом роде.

Мы обсуждали особенности мышления сочинителей утопий много раз. Я старался понять, способны ли люди, чьи головы переполнены фобиями и надеждами, думать о будущем? Лиду интересовала психология утопистов. Ей хотелось выяснить, что помогает людям, мечтающим о прекрасном новом мире, чувствовать себя свободными? Естественно, ошибочно. Она считала, что исполнение желаний, это всегда немножко самообман.