Владимир Далецкий: Личная жизнь

Одноклассники, может быть, и придут на похороны, потолкаются в сторонке. Может быть, скинутся на какие-нибудь дешевые цветы. Валька Русиянова, наша общественница, будет подходить ко всем с траурным видом, мол, учудила эта Кунжутная, но нужно купить цветы, чтобы в школе пальцами на наш класс не показывали. Валентинов театрально протянет десять рублей, мол, на такое дело не жалко! Степанов сделает хорошую мину при плохой игре и продекламирует, демонстрируя свою исключительность, что-то вроде этого: «Я мир сравнил бы с шахматной доской. А пешки – это мы с тобой. Подвигают – и сунут в темный ящик на покой!».

Классуха скажет на кладбище речь, прочувствованную. Мол, какая нелепая смерть! Столько было надежд! И даже слезу пустит – она это любит делать очень театрально, когда мы ее «достаем». Тьфу, даже думать обо всей этой театральной постановке не хочется. Только вот мать жалко, да и отца тоже. Они ведь меня любят. Ничего не жалеют для меня. Мама, сколько я себя помню, всегда с таким чувством говорит: «Наша принцесса!». И мне это когда-то нравилось: чувствовать себя принцессой. Но теперь-то я понимаю, что это что-то вроде насмешки. Какая из меня принцесса?! Если только в роли короля-отец – водитель автобуса, а в роли королевы-мать – продавец гастронома. А посмотрите на мои тряпки – по-другому мой гардероб не назовешь. Степанов морщится, когда меня видит, мол, «бал безвкусицы». Посмотрела бы я, как бы он сварганил себе свой фирменный прикид за грошовую зарплату моих родителей.

Ну что, лезть или не лезть в ванну, наполненную теплой водой? Я-то понимаю, что здесь игра заканчивается. Если же перейду этот Рубикон, то назад дороги нет. Просто собственная гордость не позволит отступить. Это значит, потерять всяческое уважение к себе. Вот только проблема – не лезть же в ванну в синем свитере. Хоть, как говорится, «в морге тебя переоденут», но так не хочется, чтобы те, кто меня найдут, увидели в розовой воде синего цыпленка. Потом начнут рассказывать всем, на кого я была похожа.

Звонят в дверь. Я уже ногу занесла, чтобы поставить в ванну. Все вдруг покачнулась, и вот па-да-ю! Что со мной? Неужели упала? Нет, мне это показалось. Вот стою спокойно на полу возле ванны. Голова, правда, подозрительно побаливает, кажется, все дело в затылке. Открывать или не открывать дверь? Открывать, а то еще спасатели ввалятся, а я еще не дошла до кондиции. Тогда точно психушка! Так уже с Кэт из соседнего дома было. А сколько о ней посудачили, мол, сопливая Джульетта. Вот невезуха! Скорее замести следы. Нож – подванную.

Подкрадываюсь к двери с замирающим сердцем. Словно нашкодивший котенок!

– Да, кто там? – спрашиваю томным голосом.

– Дочка, это я, мама, открой сейчас же! – доносится взволнованный голос в ответ.

– Да все в порядке ма-а-а! – тяну я, прикидываясь беззаботной дурочкой.

Щелкает замок, и в комнату врывается ураган – моя мать.

– Как ты, все в порядке? – испуганно хватает она меня за плечи. – А зачем воду в ванну набрала?

– Согреться хотела, – объясняю я. – Повздорила с одноклассниками и полетела домой без пальто. Замерзла!

Мать еще о чем-то говорит, а я замечаю, что из полуоткрытой входной двери выглядывает Парфенов. Так вот кто «пожар» устроил! Парфенов в нашем классе новичок – только в этом сентябре в нашу школу перевелся, так что я еще не разобралась, чего он стоит. Но, как видно, совать свой нос в чужие дела любит. Вот я ему этот любопытный нос чуть не прищемила, когда захлопнула дверь квартиры. Мать все что-то выясняла, а я пошла, легла в сою кровать прямо в одежде и с головой одеялом укрылась, чтобы ничего не слышать и ничего не видеть.

Проснулась, а вокруг темно. Я сначала подумала, что все еще под одеялом. Нет. Ощупала все вокруг – лежу на чем-то колючем. Где это я? Может, я, действительно, того?.. Может, я уже там, куда совсем еще недавно так стремилась? Вокруг, как в таких случаях говорят, адская тьма. Честно скажу, испугалась. Лежу, трясусь в ужасе. И вдруг откуда-то тусклый такой свет, словно из-за угла. Да, я про свет, который чудится тем, кто расстался с жизнью, где-то читала. Вот из-за угла выплывает неяркий круг света. Этот нездешний свет выхватывает из темноты часть кирпичной стены, а вот потолок теряется в полумраке. А, может, его совсем нет? А я в каком-то бездонном колодце, куда попадают те, кто не умеет ценить самое высшее благо – жизнь. Ага, да это же обыкновенная свеча, которую держит незнакомая девушка. Ее лицо, подсвеченное снизу, кажется мне страшной маской. Жуткое зрелище! Видимо, это по мою душу! На голове у девушки какой-то дурацкий колпак.