Игорь Поляков - Доктор Ахтин. Бездна

— А может быть причиной эмоциональный разрыв?

Врач удивленно посмотрел на неё, и Мария Давидовна попыталась объяснить свои мысли:

— Я думаю, что между любящими людьми всегда есть некая эмоциональная связь, вне зависимости от времени, места и расстояния. Пока два человека любят друг друга, эта соединение существует, даже если они находятся на разных полюсах планеты. Если один из них перестает любить, или, — она на мгновение запнулась в изложении своих мыслей, — один из них умирает, то эта эмоциональная связь рвется. И в организме другого человека происходит что-то необычное и, как правило, нехорошее. Например, как у меня, отслойка плаценты. Или гипертонический криз. Или инсульт.

Мария Давидовна говорила и смотрела в глаза доктора, в которых можно было легко увидеть равнодушную вежливость. Сергей Сергеевич понимал, что иногда лучше выслушать безумные речи беременной женщины, чем проигнорировать её и получить еще одну эмоционально-неустойчивую пациентку в палате.

— Почему нет, вполне может быть, — кивнул он, когда понял, что надо что-то говорить, — а сейчас идите в палату. После завтрака капельница с гинипралом, а потом электрофорез с магнезией.

И вот теперь, стоя у окна, Мария Давидовна созерцала морозные узоры и вспоминала свой сон, после которого произошла отслойка плаценты. Она так явственно могла представить себе студенистое лицо Ахтина на стене подвала, что ни на секунду не сомневалась в пророческой значимости сновидения.

Два возможных варианта: Ахтин жив, но он забыл о её существовании. В конце концов, она даже не уверена, что он действительно любит её. Вполне возможно, что она для него была одноразовым сексом.

И второй вариант — Ахтин мертв. И не важно, какова причина его смерти. Его нет среди живых, и этим всё сказано.

Она может выбирать любую из этих возможностей. Ни одну из них сознание не хочет принимать. Но, хотя доктор ей не поверил, она чувствовала, что причина отслойки плаценты — разрыв эмоциональной связи с Ахтиным. И, так как это произошло неожиданно и внезапно, то более реальным кажется второй вариант.

Мария Давидовна сквозь слезы разглядывала морозные рисунки на стекле, пытаясь найти в узорах успокоение.

Пытаясь примирить сознание с мрачной реальностью.

Ища в замысловатых рисунках на стекле контуры его лица.

Сочная трава шелестит под ногами. Слабый ветерок несет запахи болота, леса и зелени. Я только что выбрался из бескрайнего болота, и первые шаги по суше, как неизбывная радость из детства, когда кажется, что жизнь только начинается. В памяти пустота, — мне кажется, что всё это уже было, но я могу вспомнить только то, как, уходя от погони, вошел в болото.

Кроны раскидистых елей скрывают небо, что даже хорошо, — я нестерпимо хочу посмотреть вверх, чтобы увидеть звезды. Мне кажется, что увидев эти маленькие яркие точки, я смогу понять, где нахожусь. Я смогу вернуть потерянное пространство и время.

Пока же я понимаю, что в очередной раз выбрался из болота. Однажды это уже произошло.

Пригнувшись перед очередным сплетением невысокого густого ельника, я долго протискиваюсь между тонкими стволами и — выхожу на большую поляну. Картина, возникшая передо мной, настолько неожиданна, что я замираю в почтительном изумлении.

В центре поляны Храм. Сверху огромный купол, увенчанный крестом. С четырех сторон купола значительно меньших размеров. Белоснежные стены церкви на фоне опустившихся сумерек ночного леса кажутся светящимися изнутри, хотя ни одного окна не видно. Замерев в удивлении, я долго не решаюсь подойти к зданию, существование которого здесь в центре уральских таежных болот кажется невозможным.

Наконец, с благоговением в глазах и страхом в сознании, я иду вперед. Вход в храм напротив того места, где я выбрался из леса. Железная дверь открыта. Запах ладана и горящих восковых свечей. Я осторожно вхожу внутрь и, пройдя пару шагов, попадаю в большой зал. Справа и слева мерцают свечи, давая слабый колеблющийся свет. Прямо передо мной блестит золотом иконостас, в центре которого прибитый к кресту человек. Длинные белые волосы ниспадают вниз, закрывая часть опущенного лица. Худое изможденное тело с выпирающими ребрами и впалым животом безжизненно висит на тонких руках.

Подняв голову, я смотрю вверх и не вижу крышу над головой. И не удивляюсь этому. Нереальное своей бездонной глубиной звездное небо куполом закрывает Храм.

В центре зала под распятьем стоит Богиня, словно ждет меня. Я подхожу ближе, мысленно радуясь тому, что вижу её.