Ирина Белояр: День саламандры

С первого раза нужное направление взять не удалось: через три минуты дорогу преградила стена противоположного дома. Со второго — тоже не удалось: Тим плутал пять минут, и воткнулся в ту же стену, что и в первый раз. Присел на корточки, облокотившись о прохладный камень. Тело полыхало как в давешнем сне… Медленно протянул руку вперед, в который раз наблюдая, как та по локоть ушла в стену вязкого дыма. Поболтал оставшейся культей. «Чего-то мне не хватает… ах, да, сигареты». «Открой рот и вдохни», — язвительно посоветовал внутренний голос. — «Это же совсем не то…» — грустно отозвался Тим. Могущественная штука — власть стереотипа. Вокруг может быть озеро, но так — нельзя, стаканчик нужен, вот со стаканчиком — все в ажуре, все нормально, и вроде как ничего и не случилось…

…Мама. Диагноз подтвердился.

К черту сигареты. Нужно надраться.

Пятнадцать минут до центра города превратились в пятьдесят. Быстрее, чем вчера.

— Плохо выглядишь, Тим. Температуру мерил?

— Мерил.

— И?

— Градусник лопнул.

— А серьезно?

— Серьезно. Не заговаривай мне зубы, сегодня твоя очередь ставить выпивку.

— А люди говорят, что с тебя причитается.

— Еще чего. Я каждый день герой, так никаких денег не хватит.

— Но повышают-то не каждый день.

— Ага, — Тим хмыкнул. — Абсурд: старую добрую АТС спасли — ни одна собака не заметила. А вот здание налогового комитета… кого нынче е… налоговый комитет?

— Да ты что? Ребенок ты, Тимка. Сейчас под землей передел власти, каждая собака за свой кусок держится, а уж бюрократы и подавно. Этим-то всегда найдется кого е***. А АТС — проблема нашего тонущего корабля. Ихняя подземная кабельная оччень хорошо спрятана от катаклизьмы.

— Ясно. Мой старик, как всегда, прав.

— А что говорит твой старик?

— А, неважно. Наливай.

— Резины тебе отрезать?

— Сам жуй свою резину.

— Обижаешь. Кормильца обижаешь! Ладно, пес с тобой. Давай за твоего старика и его мудрость, да пребудет она с ним ныне-и присно-и вовеки веков.

— Аминь. М-м-м, ты чего пьешь-то, настойка на ящерицах, что ли?

— Угадал. Представь себе, у них ее тут залежи.

— Ясное дело, кому нужно это говно. Разве только тебе, с твоей страстью к экзотике.

— Эту экзотику, может быть, потом никогда не получится достать.

— А если серная кислота будет под угрозой исчезновения, ее тоже срочно пить надо?

— Ну тебя, Тимка, ты не гурман.

— Что правда — то правда, — Тим огляделся. — Из наших сегодня не заходил никто?

— Все дома, раны зализывают. Только ты бродишь, как медведь-шатун.

— Привычка осталась. С женатых времен.

Алексей деликатно сменил тему:

— Мать-то как?

— Так, — отвернувшись, буркнул Тим.

Алексей поднял бутылку и фальшиво-бодрым голосом произнес:

— Тогда — за здоровье твоей мамы и иже с нею. Надежда умирает последней, Тим.

— Поехали.

«Резина» — она резина и есть. Не прожуешь. Зато калорийная, зараза.

— Ты-то под землю не собрался еще?

— У меня клаустрофобия, — поморщился Алексей, и добавил:

— Если я уйду, кто вас, оглоедов, кормить будет?

Святая правда. Единственное, чего в городе с избытком — «резины», синтетического мяса. Ну, и водки, слава богу. Все остальное уже дефицит, и цены подскочили в среднем в пять раз… то есть, пока в пять раз.

— Семья — под землей, — добавил Алеша. — Позавчера отправил. Теперь мне спокойно до безобразия.

— А ну как заразишься чем-нибудь?

— Не-а. Я заговоренный. Вчера уж было подумал — пришла она, деревянная: встал с утра — руки не гнутся. А к обеду разработались. Никакая не чума, просто намедни с подсобниками контейнер ворочал, а годы уже не те, и привычки нет.

— Разжирел на чужих костях, буржуй. Совесть коммунистическая не гложет?

— Гложет, — засмеялся Алексей. — И гложет, и гложет, погибели на нее нет. Одно утешение: остальные-то красные все уже под землей.

— А ты, значит, здесь. На передовой, с народом. Как там у вас: это есть наш последний…

— Последний, — кивнул Алеша. — Кстати, последний день здесь гуляем. Завтра эта забегаловка эвакуируется.

— И казино?

— В первую очередь. Уж который день простаивает.

— Тогда пошли играть.

— Чего?

— Играть, говорю пошли.

— Разбогател, что ли?

— Тетя из Америки приехала.

— Понятно.

Заведение располагалось на тридцатом этаже. «Завтра они уедут, — подумал Тим. — А послезавтра сюда переселится кто-нибудь. Хорошо бы, наши диспетчера. Тогда пойдем в отрыв, наверняка эти не все спиртное увезут… Между прочим, даже вывеску снимать не надо. Название вполне подходящее для нашей конторы — «Пироман»…»