Ирина Белояр - Что такое кармические узлы и как с ними бороться

Причал-Соль-6 — поганая транзитная планетка. Как и все транзитные планетки, на которых вы вынуждены торчать в ожидании своего рейса, теряя драгоценные часы, а то и дни жизни в дешевых кабаках, допотопных салонах виртуальных приключений, притонах астрологов с их дурацкими прогнозами вашего дальнейшего полета и прочих развлекательных заведениях для непритязательного путешественника.

Конечно, завзятый авантюрист и здесь найдет определенный шарм — например, общаясь с отбросами галактики.

А еще — планета, как анальгетик, притупляет вашу боль, когда ее очень много. В то время как ваша обычная, размеренная жизнь могла бы довести эту боль до апогея…

Господин Сидоров пребывал в скверном расположении духа. В очень-очень скверном расположении духа. А посему лечился планетой. Угощал обедом нищего коробейника — из тех, что пристают к вам на улицах, пытаясь всучить аляповатый местный сувенир или еще какую морально устаревшую, но жизненно-необходимую мелочь.

Господин Сидоров торчал тут, на Причале, в ожидании рейса на Рай-Соль-Магнифико — лучший курорт столичного района галактики. Очень не хотелось думать о своем, а болтовня оборванца отвлекала от грустных мыслей.

— …вот так, сэр. Так и закончилась моя кочевая жизнь — теперь и на челноки средств не осталось, — жаловался коробейник (назовем его Иванов, должно же быть у человека имя). — И то: каждая партия товара получается убыточная. Уже несколько лет… а рассказать вам, как все начиналось? — Молчание и улыбка собеседника вполне могли означать согласие, и коробейник продолжал:

— Я был коммивояжером. Богатым человеком… конечно, не таким богатым, как вы, но вполне обеспеченным. Летел по делам на Причал-соль-8, застрял вот здесь же, где мы сейчас находимся. Какая-то там авария случилась на трассе, три дня челноки не ходили. Нервничал, зверел от безделья. Посетил, чтобы развеяться, местную достопримечательность. Есть тут такая штука: аппарат, считывающий карму. Просто, как все гениальное: уплачиваете определенную сумму, надеваете на голову шлем и начинаете вспоминать свои прежние воплощения. Сначала — последнее, потом — предпоследнее и так далее, хоть до пещерных предков. Сколько заплатите — столько и вспомните…

Посещение кабинета кармы с ног на голову перевернуло такую хорошую, позитивную жизнь Иванова. Первое же воспоминание обернулось серьезной эмоциональной травмой: в начале двадцать первого века про-Иванов купил в электричке у торговца-с-рук пакетик с крысиной отравой, а через три дня другая отрава — соседка по коммуналке — высыпала содержимое этого пакетика про-Иванову в суп.

Не порадовало и следующее воспоминание. Где-то в начале двадцатого века наш герой купил на одесском привозе у уличного торговца нож. Этот самый нож через три дня поразил нашего героя в самое сердце.

И третье воспоминание оказалось не лучше. Был тогда про-Иванов красивой девицей. Даже не продал, подарил девице коробейник за красоту ее расшитый поясок. Этим пояском на третий день удушила красавицу завистливая подружка — за неверного дружка.

Не слишком долгое путешествие в глубь собственной истории купил у операторов кармы Иванов (деньгами не швырялся), но на протяжении всех воспоминаний происходило одно и то же: умирал наш герой во цвете лет. Покупал (или принимал в дар) что-то у коробейника, и на третий день приобретенная вещь приносила про-Иванову смерть. Прибавьте к этому яркость переживаний, усиленную виртуальными эффектами… короче, успешный жизнерадостный коммивояжер покинул кабинет кармы морально постаревшим лет на двадцать.

— …И вот, представьте себе. Наконец-то убывает мой челнок. Сижу себе в кресле, никого не трогаю. А через салон идет коробейник со этим своим: «…если вы купите три мнемо-стерео-флюоресцентных презерватива по цене в один галакт, четвертый мнемо-стерео-флюоресцентный презерватив достанется вам совершенно бесплатно…» Останавливается прямо около меня и говорит, говорит…

Иванов забился в кресло. Сидел не шелохнувшись, как мумия, глядел в одну точку, а коробейник все говорил, расхваливая достоинства мнемо-стерео-этих-самых… Несколько минут превратились для Иванова в целую вечность.

Наконец, охолостив информационный резервуар, коробейник (пусть будет Петров — у него тоже должно быть имя, поскольку мы еще встретимся с этим человеком) двинулся дальше вглубь салона. Иванов облегченно вздохнул.