Юрий Симоненко - Год 2077-й

— Хорошо, Любомудр. Пригласите, — сказал Фюрер.

— Есть! — адъютант вышел.

Когда через минуту в кабинет вошел старец с длинной белой как снег бородой, длинными, перехваченными по высокому морщинистому лбу шитой тесьмой, волосами, с внимательным колючим взглядом выцветших от времени глаз, в длинной расшитой «тризубами» и свастиками рубахе и красных шароварах, босой, Фюрер посмотрел на гостя скептически.

— Благословение Рода да пребудет на вас, Владимир Анатольевич! — сказал вместо приветствия старец, нисколько не смутившись неприкрыто насмешливым взглядом хозяина кабинета.

От такого приветствия Фюрер изменился в лице.

— Это имя знают единицы в Рейхе. Откуда оно известно вам, странник?..

— Я волхв Белогор, — представился старец, — священник Рода Единого. Я ведаю миры Яви, Прави и Нави. Мне известно ваше имя в мире Яви. Здесь вы от рождения зоветесь Владимиром Анатольевичем. Но в мире Прави имя ваше — Адольф.

— А в мире Нави? — спросил уже серьезно Фюрер.

— А это уже будет зависеть от вас, — ответил старец. — Кем вы явитесь в навий мир…

— Зачем вы пришли ко мне, Белогор?

— Можете звать меня просто Андреем Владимировичем, — сказал волхв Белогор. — Я ведь тоже из этого мира, — на мгновение он живо улыбнулся и, посерьезнев, произнес: — Я здесь, чтобы вложить в ваши руки силу, которая укрепит вашу власть и возвеличит Славяно-арийский Рейх.

14 июня 2077 года, бывшая Россия, Кубанская область, Крымский район, 103-й километр автодороги А-146, вторая половина дня

Обоз из четырнадцати запряженных лошадьми повозок двигался по трассе «Екатеринодар — Новороссийск» от самого «Екатеринодара» (как в разгар «декоммунизации» перед самой Войной обозвали город Краснодар) и в половине четвертого подъехал к заросшему лесом хутору Новоукраинскому.

Шесть повозок с крепкими мужиками и бабами выехали из Свободного вчера утром, — тридцать человек с запасом еды на неделю, ломами, лопатами, топорами, косами и прочим инструментом. Ближе к вечеру к свободненцам присоединились еще четыре повозки с восемнадцатью колхозниками из Махновки. Вечером они объехали Краснодар и на ночь встали лагерем в Северской, а утром подъехали товарищи из Прикубанского — еще двадцать человек. И вот теперь в обозе ехало без малого полсотни человек — тридцать мужчин и восемнадцать женщин. Сопровождали этот трудовой отряд двенадцать искателей на «конях педальных», из которых двое — Вагон и Дрон — были комитетчики.

— Стой! — махнул рукой возни́чему первой повозки Вагон.

Возничий натянул вожжи, и низкорослая с широкой грудью гривастая лошадка остановилась, фыркнув. Следом за головной повозкой остановился и весь обоз. Вагон скомандовал:

— Занимай круговую оборону!

Ехавшие на повозках колхозники с колхозницами, действуя уже привычно и слаженно, принялись соскакивать на растрескавшийся асфальт дороги и рассредоточиваться вдоль поросших низким кустарником обочин.

Это была штатная ситуация, повторявшаяся перед каждым некогда населенным пунктом. Пятеро искателей ехали передовым дозором, осматривали лежавший на пути обоза хутор, поселок или станицу на предмет наличия в них засад, активности упырей и выродков и вообще всего подозрительного, после чего возвращались к занявшим оборону колхозникам и давали добро на проезд. А пока работала разведка, общинники, вооруженные в большинстве гладкостволом, отрабатывали тактику круговой обороны под контролем и руководством старшего обоза Микояна Вагана Ивановича, члена Комитета Безопасности Содружества, известного под прозвищем Вагон.

Непосредственно с обозом ехали шестеро искателей. Все с автоматами и пулеметами. Эти шестеро — среди них был и Саня Железный — были сейчас по сути сержантами. Они поддерживали в обозе дисциплину, помогали колхозникам советом, подбадривали крепким матерным словом и личным примером показывали, как и что следовало делать, чтобы, случись нападение, колхозники остались целы и живы, а осмелившиеся на них напасть — нет.

— Петрович, твою мать, ты чего голову высунул?! — послышался от обоза окрик одного из искателей. — Снайпер тебя уже бы упокоил.

— Татьяна! Прижмись к земле грудью! И попу опусти, тебя за километр видно! — кричал другой «сержант». — Увидят тебя выродки, перемрут от стояка!

— Так и хорошо же, что перемрут! — хохотнула женщина.

— Да Синица сам щас от стояка помрет! — задорно пошутил кто-то из колхозников. — Вон, третья нога из штанов уже лезет.