Юрий Симоненко - Год 2077-й

— То есть, всего не более двухсот человек… — Фюрер заложил руки за спину. — Если поселений всего пять.

— На настоящий момент разведано пять поселений. Поселок Свободный, хуторá Красный, Вольный, Октябрьский, а также село Махновка с колхозом имени Нестора Махно. Но я не готов ручаться, что других нет.

— Надо же какие названия! — Фюрер остановился и посмотрел на полковника. — Это ведь новые топонимы?

— Так точно, — полковник коротко кивнул.

— Большевики и Гуляйполе! — (Фюрер усмехнулся) — Неужели и правда коммунисты с анархистами?

— Не думаю, что колхозники зачитываются Марксом, Лениным и Кропоткиным, — без тени иронии ответил полковник, — но быт у них, я бы сказал, коммунистический. Конюшни, хлева́, амбары все общие. Во дворах, разве что, небольшие огороды, катухи́ и птичники. Поля общие. Решения принимают на так называемых Сходах.

Фюрер молча прошелся по кабинету несколько раз и остановился напротив полковника.

— Это ведь еще не все, что вы имеете сообщить, Фёдор Николаевич?

— Пять дней назад крупный отряд колхозников появился в районе Новороссийска.

Фюрер побледнел.

— Значит, они знают о цели экспедиции «Сварога»… — медленно произнес он, — знают о ракете…

— Знают, — подтвердил полковник. — Думаю, у них есть ключ от Объекта.

13 июня 2077 года, бывшая Россия, Кубанская область, Усть-Лаби́нский район, 89-й километр автодороги 03К-002, середина дня

Дождь полил с ночи. Утром, когда «Степан Бандера» продолжил путь, ветер усилился, задул с порывами, то и дело гремел гром. От поворота перед Романовым скорость снизили до десяти-пятнадцати километров в час, поскольку бóльшую часть пути до Тбилисской ветер дул в правый борт «Бандеры», и во избежание опрокидывания пришлось спустить верхние паруса с обеих мачт и идти на двух нижних, развернув паруса наискось. Даже так корабль сильно кренился налево.

Четверо рядовых и сержант, находившиеся на крыше-палубе, вымокали до нитки в первые же минуты, как только заступали на дежурство. Но дождь был теплый, летний, — не заболеют. Дежурили по часу, потом сменялись. Остальная команда и перебрасываемое отделение разведки «Молнии» все сидели на нижней палубе — внутри крытого семнадцати с половиной метрового железнодорожного вагона модели 11-1807-01, превращенного мастерами Инженерно-технического департамента Рейха в сухопутный корабль «Степан Бандера».

Капитан парусника рейхсмайор Велемудр и его первый помощник и штурман корабля лейтенант Светокол находились на своих местах, в кабине управления: Велемудр — в капитанском кресле, Светокол — в кресле рулевого.

— Через час будем на месте, — сказал Велемудр, глядя сквозь бронестекло на, пусть и медленно, но уверенно подминаемый парусником вымытый дождем асфальт дороги.

Дорога — прямая как стрела на протяжении последних пяти километров — тянулась среди заросших кустарником и редкими деревьями полей и вековых лесополос. Слева параллельно с дорогой от оставшейся позади Тбилисской тянулась железнодорожная ветка. Сейчас «железку» от дороги заслонила широкая — метров в сто — полоска леса, за которой по карте была ж/д станция Потаённый. Машин на дороге не было, — лишь несколько ржавых остовов валялись перевернутые в кустах у дороги. Это власовцы чистили дорогу, когда шли здесь первыми. В Ростове и его окрестностях этим обычно занимались недочеловеки из концентрационного лагеря, коих в необходимом количестве пригонял конвой, вдали же от Ростова дорогу расчищали сами команды парусников. Так что, экипажу «Бандеры» было куда легче, нежели экипажу «Власова», которому потребовалось пять дней, чтобы добраться до Ладожской от Нового Города. «Бандера» же вышел из Ростова 10-го и уже был почти на месте.

— По карте там дальше дорога поворачивает влево… под ветер встанем, — произнес Светокол, кивнув вперед, где в километре уже был виден поворот. — Может даже быстрее доедем.

— Спешить не будем, — сказал капитан парусника. — Тише едешь, дальше будешь.

— И то верно.

Дождь ослаб и прекратился в течение пары минут, а еще через минуту сквозь поредевшие тучи тут и там стали пробиваться лучи солнца.

— Ну вот, — довольно прокряхтел Велемудр, — скоро подсохнет.

Когда «Бандера» подъезжал к повороту, из спускавшейся сверху переговорной трубы раздался свист, — это вызывал сержант с верхней палубы. Светокол вытащил из латунного амбушюра пробку со свистком и произнес в трубу: