Игорь Азерин - WW III. Операция «Эпсилон»

На пересечении улицы Железнодорожной с площадью, в противоположных сторонах развязки, стояли два бронетранспортёра. Рядом с ними – солдаты в защитных костюмах и в чёрных армейских противогазах. Мимо них пронеслась скорая. Из-под железнодорожного переезда вынырнули три «камаза» с тентовыми полуприцепами.

Ильяс и Артём остановились у края проезжей части, чтобы пропустить «камазы». Сзади тенты были подняты, и напарники увидели, что фургоны полны людьми. Десятки людей в полумраке прицепов сидели и стояли, некоторые в противогазах, а многие с полотенцами, пуховыми шалями и марлевыми повязками на лицах… в накидках, плащах, укрывшиеся пледами.

Артём выругался, глядя вслед «камазам», а Рахматуллин, не говоря ни слова, но представляя, что в этой колонне могла ехать его семья, поспешил на другую сторону улицы.

До Ильясова дома оставалось совсем немного, несколько сотен метров. Чуть правее – Нарымский сквер (между прочим, с памятником жертвам радиационных поражений), слева – железнодорожные пути, а за ними – квартал Линейный, где и живёт Ильяс. Эти дворы и улицы хорошо знакомы ему.

Путники прошли наискось два квартала и вышли к пересечению Советской и Железнодорожной улиц. Теперь тут и там они замечали людей. Радиационный фон оставался примерно на одном уровне, в то же время разрушений стало больше. С восточной стороны зданий целых стёкол в окнах и витринах почти не было. Сохранились в основном пластиковые стеклопакеты небольшого размера, хотя некоторые вылетели целиком. Электричество отсутствовало – не светились вывески, не работали светофоры. Под ногами хрустело битое стекло, и земля была усыпана ветками деревьев, листьями, всевозможными осколками и ошмётками – бумаги, пластика, кровельного железа, домашней декоративной утвари, тряпья.

Во дворах было множество кошек, которые сбивались в стаи, вели себя настороженно – вероятно, эти животные обитали в подвалах, но сейчас оттуда их вытеснили люди. Слышался и вой собак – он доносился из окон покинутых квартир. В общую картину добавляло мрачности солнце в дымке грязновато-оранжевого цвета, часто закрываемое облаками. А километрах в двух-трёх к северо-востоку горизонт был в чёрном дыму пожаров – наверное, результат теплового излучения вспышки. Всю широту огненной катастрофы не позволяли увидеть близстоящие здания, но с северо-востока доносился гул – скорее всего его порождало море огня.

Совсем мало остаётся Ильясу до дома: вот кабачок «Фенимор Купер», вот современное здание Делового Центра… Теперь надо лишь перейти железнодорожные пути. Ильяса всё больше охватывает тревога: где искать семью, каким образом? Все мысли только об этом.

Когда переходили дорогу в самом начале улицы Писарева, встретились с группой людей человек в двадцать. Ильяс поинтересовался, кто они? Оказалось, жители дома 187 по улице Дуси Ковальчук, то есть почти соседи Артёма, потому что его дом расположен буквально в трёхстах шагах от названного. Артём сразу спросил, не слышали ли они фамилию Семибратова, это его жена с ребёнком:

– Семибратова Татьяна и Костик. Может, когда списки составляли или перекличку вели, называлась эта фамилия?

Однако беженцы, которые спешили удалиться из опасного района, не слышали эту фамилию.

Пересекли железнодорожные пути там, где заканчивается ограждение станции «Гагаринская», прошли между «Теннисной академией» и гаражами. Снова встретились с группой беженцев – восемь человек, все женщины. Сказали, что идут от улицы Голущака. Они тоже не слышали о Семибратовых.

Дошли до дома тридцать семь по Линейной улице.

– Вон мой дом, – показал рукой Рахматуллин, – высокий, коричневый с белым.

– Пришёл ты почти, значит?

– Да. Теперь надо ходить, искать. Сейчас в квартиру поднимусь.

– Может, они там?

Ильяс не ответил, но через секунду предложил:

– Пошли со мной, поднимешься ко мне.

– Да мне же надо дальше, – неуверенно отвечал Артём.

– Ну и что? Потом пойдёшь. Может, жена мне записку оставила, где её искать? Ты пойдёшь дальше, а я – за своими. Тебе вон возле моего дома свернуть направо, а там – Красный проспект: по нему прямоходом до «Заельцовской».

– Да я уже понял, что Красный тут рядом.

– Не был здесь?

– Здесь, во дворах? Почему? Лазил когда-то тут…

Опять послышался гул приближающихся вертолётов. Секунд через двадцать стали видны две винтокрылые машины, они пролетели низко в полукилометре к востоку. Громкоговорители ГО в это время передавали сводку о состоянии радиационного фона в районах города, назывались улицы и площади.