Дмитрий Северов - Метро 2039. Приключения сумасшедшего

Я даже зажмурился. Видеть, как разлетаются мозги, пусть и падлеца, не лучший аттракцион. Санчес заслужил смерти: за Клару, Джека, соседей и друзей, наши дома, за нереализованные мечты. Почему-то вспомнился так и не добытый рояль, о котором мечтала моя ненаглядная.

— Док, док, — повысил голос Сеня, — док, с вами всё в порядке?

Я не знал, что и ответить. Не знал, гори оно огнём. Когда рядом близкие, жизнь наполняется смыслом. Любимое дело, большой дом, куча детишек. Вот когда порядок, просто и понятно. Но когда в руке граната, а рядом перекошенное страхом лицо президента твоей страны, сомнения закрадываются в душу.

Глаза открылись. Я как будто увидел всё в чёрном цвете. Зачем мы так? Множим зло, сеем вражду. Куда девалось человеколюбие и сострадание, куда пропало добро?

Взгляд скользнул по оружию русских, сам собой упёрся в дверку шкафчика с экипировкой. Вот решение. Просто как всё гениальное. Начать с чистого листа, растереть выбросить и забыть. Пальцы впились в крохотную ручку серой металлической дверцы, потянули, обнажая чрево поделённой надвое ниши. Он заслужил это, заслужил. Мысль бешенным пульсом терзала мозг. По деяниям воздастся, припомнилось из Библии. Троица русских наблюдала за мной, словно в забытьи, а может это мне показалось. Во всяком случае ни кто из них меня не остановил.

— Одевай!

Я выдернул из шкафчика прорезиненный защитный костюм, бросил Санчесу в руки.

— Одевай, мать твою!

На президентском лице отразилось непонимание, постепенно переросшее в панику.

Кривые короткие ручонки затряслись, из разинутого рта донеслось невнятное.

— Зачем вы так?

Пятерня Санчеса скинула с колен защитную экипировку.

Во имя человеколюбия! Не опускайтесь до уровня солдафона. Вы же культурный человек.

— Человеколюбия? — возмутился я. Эхо гулко отразилось от стен, заметалось, передразнивая: любия, любия, любия.

— Ты ещё Библию вспомни гад, рай, ад и всё такое. Дали по щеке подставь другую.

Меня аж передёрнуло, когда он закивал словно китайский болванчик.

— Нет, извини, не наш метод. Ударили, отруби наглецу руку, больше бить будет нечем.

Стоящие рядом русские о чём-то шушукались. Из обрывков фраз я понял, что эта затянувшаяся тягомотина им тоже порядком поднадоела.

— Надо кончать, — сказал едва слышно Миша.

Я тоже считал, что надо. Даже знал кого.

— Одевай, избиратели заждались!

Вкратце я обрисовал парням намечающийся маскарад. Семён разразился смехом, больно хлопнул меня по плечу.

— Вы зверь, док, знаете об этом?

Какой зверь я не понял. Последнюю собаку мои соседи сожрали пару лет назад, а коты видимо разбрелись сами. Я ни чего не ответил, открыл соседний шкафчик, вытянул из ниши ещё одно облачение. Вроде впору. Резиновые рукава оказались немного узки, зато сапожищи хлябают словно на ребёнке.

Ждите, — бросил Сеня своим, — мы быстро. Он со знанием дела влез в прорезиненного экипировку, водрузил на голову противогаз.

— Готовы, док?

Я кивнул. Мир за кругляшами дыхательной маски, казался ещё более безрадостным. Всепоглощающая серость, полумрак, а главное противная аура этого места. Отсюда хотелось бежать, нет, исчезнуть как утренний туман, унесённый налетевшим ветром. Как в гробу — пришло на ум. Руки и ноги сдавила толстенная мешанина резины и армированного материала, на грудь словно плиту положили. Дышать трудно. Терпеть эту пытку долго не смогу, или грохнусь от изнеможения или задохнусь к чёртовой матери.

— Ну, что, друг, видимо судьба!

Семён отпихнул носком усиленного металлом сапога от Санчеса «скафандр», который тот так и не решился надеть.

— Тебе видней!

Под смех, сдавленный противогазом, огромная лапа русского сгребла за шкирку приунывшего политика, потащил из освещённого круга к массивной плите гермоворот.

— А, а, пощадите! — пронеслось под сводами.

Я тупо шёл следом за трепыхающимся мексиканцем, тяжело переставляя одеревеневшие ноги. Вот он момент истины, ангел мщения всё-таки снизошёл на это проклятое место. Ещё чуть-чуть и мы воочию увидим славный конец самого одиозного правителя современности. Поставим большую жирную точку в третьей мировой.

Левая рука Семёна саданула по светящийся панели управления и огромная плита гермоворот нехотя поползла вверх. Ужас. Даже мысли и те пропали. Что нас ждёт впереди? Щель неспешно разрасталась, будто пасть неведомого существа, обнажая тёмную глотку тоннеля. Преисподняя не иначе. Ослепительный свет долбанул по зрачкам, на миг, ослепив меня и моего русского товарища. Путь наверх — дорога в ад. В воображении опять замелькали злобные образы отвратительных тварей видимых когда-то в бинокль. Стадо кровожадных каннибалов, рыскающих по улицам Вашингтона в поисках очередной жертвы.