Мария Чурсина - Петербург 2018. Дети закрытого города

Огонек вспыхнул в последний раз, осветив тело, слепленное из жухлых листьев и дорожной пыли, спутанных проводов и кирпичных обломков. Мятую мешковину, заменившую лицо.

– Останусь только я, – произнес город.

– Это такая игра, – сказала Вета притихшим пятиклассникам. Тридцать пять пар глаз таращились на нее из-под пушистых челок и бантов. – Если я задаю вопрос, никто не кричит с места. Говорит только тот, у кого в руках волшебный апельсин. Если у меня – вот видите – я говорю. Когда я дам апельсин кому-то из вас, то он тоже сможет говорить. Смотрите.

Она протянула нагревшийся в ее руках апельсин девочке, сидящей на первой парте. Та всегда отвечала лучше остальных.

– Ура! – воскликнула она, поднимая апельсин высоко над головой.

– Почти правильно, – похвалила Вета. – А теперь я задаю вопросы и апельсин даю тому, кто молча поднимает руку. Молча – это очень важное условие нашей игры.

Они молча закивали – послушные до невозможности, но Вета прекрасно знала, что пройдет пять минут урока, и правила игры снова придется напоминать. «Молча! Погорельцев – один минус тебе идет в мою тетрадку. Я слышала, как ты кричишь – и без апельсина. Так не делается, товарищи».

Волшебный апельсин – прекрасное средство, но не панацея.

В двери кабинета осторожно постучались. Вета решила, что пришли опоздавшие – два места в классе пустовали. Но к ним заглянула тоненькая рыжая учительница начальных классов. Вета и не знала ее толком – видела пару раз в коридоре с выводком первоклашек.

– Елизавета Николаевна, вас очень просят зайти в учительскую. – Она помолчала и добавила со значением: – Прямо сейчас.

Вете было неприятно, что в школе все, даже технички, уже знали ее по имени отчеству, а она до сих пор кроме литераторши и математички ни с кем не могла заговорить. Да и с ними не очень-то стремилась. Кому хочется еще раз выслушивать о том, что Арт опять кидался пеналом, а вот Аня совершенно не умеет решать уравнения.

– Спасибо, я сейчас подойду. Так, игра откладывается, друзья. Открываем рабочую тетрадь и делаем задание номер пять.

По классу прошелся гул, как от реактивного самолета. Пятиклассники хотели волшебный апельсин, а получили скучное упражнение на двадцать третьей странице. Апельсин Вета на всякий случай прихватила с собой.

В коридорах школы было пусто, только мелькнула за поворотом спина в синей жилетке – кого-то выпустили в туалет. Тяжелая трубка черного телефона лежала прямо на столе. Вета обвела взглядом занятых своими делами учителей, поздоровалась с каждым кивком головы и взяла трубку.

– Слушай, – приглушенно начал Антон, заслышав ее голос. – Я проверил все эти свидетельства.

Вета не сразу поняла, о чем речь, но потом вспомнила столбики цифр на выдранном из тетрадки листе.

– Они правда все родились в Петербурге. Если верить документам, конечно. А почему бы им не верить.

– Хорошо, – выдавила она, глядя на англичанку, которая с задумчивым видом листала журнал. – И что теперь? У меня урок, я не могу долго…

– Стой, это важно. Я все утро копался. Никто больше не родился в городе тринадцать лет назад. Понимаешь? То есть их всего девять осталось, и все в твоем классе. Это не может быть дурацким совпадением. По какому принципу обычно набирают детей в школу?

Вета представила, как кидаются скомканными бумажками ее пятиклассники, и ей стало тошно.

– Не знаю, по месту жительства, может?

Англичанка оторвалась от журнала и посмотрела на Вету сквозь толстые стекла очков. Высохшие старушечьи губы дрожали, как будто она хотела что-то сказать, и Вета отвернулась.

– Вот и я так сперва подумал. Но ты что, сама не заметила? Твои дети, между прочим, из разных концов города.

Вета кожей чувствовала, как оборачиваются на нее все остальные учителя, а если не поворачиваются, то замирают, прислушиваясь.

– Ну, мало ли. Это вообще школа с каким-то там уклоном. Может, их специально возят, чтобы больше математики выучили. Я плохо знаю город, – окончательно растерялась она. Говорить многозначительными фразами не получалось, а было очень нужно, потому что ей казалось – все кругом знают, о чем беседа, и только посмеиваются за спиной. Ничего, мол, у вас не получится.

– Ну не знаю, – обижено протянул Антон, приняв ее раздражение на свой счет. – Когда за тобой заехать?

Двадцать шестое сентября. День расставаний

Март больше не забрасывал ноги на стол. И не пил жидкий кофе в буфете на первом этаже. Даже не забегал к девушке-архивариусу, чтобы красиво развалиться на стуле и лениво рассказать об очередном подвиге. Потому что Марта убили этой ночью.