Алессандро Надзари - MCM

— Если подытожить, то получается, что барочное — «ладно, это было не сложно и не так уж больно» — не просто манифест и памятник, ему неизменно нужен наблюдатель, фиксирующий изменчивую природу и волю к могуществу? Хм, из этого следует, что Игнациусу тут было не до игр и интриг, а растворение четвёртой стены не означало и срыва кулис. И что сценарий включал также особую, машинную, часть.

— В каком-то смысле он хотел быть уверен в цепях и якорях.

— Что они не утянут его на дно…

Часы пробили, прошипели и отмерили пять часов дня. У Селестины только сейчас должен был начаться трудовой день — довольно короткий и необременительный, особенно с Сёриз в напарницах. Вот только что-то она не появлялась. Ис-диспозитиф тоже подозрительно молчал: ни уточнений задания, ни общей сводки новостей по приливу. В голове промелькнула одна очень неприятная мысль. Селестина на всякий случай перевела устройство в пассивное состояние, подождала, а затем вернула в активное. Всё то же самое.

— Даже косточка блуждает, — постучала по стеклу того, что и Мартин принимал за компас, но убедился, что стрелка если на что-то и указывает, то точно не на магнитный полюс. — И нет, я всё равно не расскажу: кошачья она или нет.

— Всё-таки реванш? — уловил он мысль Селестины. — Не все сгинули той ночью?

— Ну, кого-то мы и через неделю изловили. Думали, что последних. Возможно, какой-то план отложенного действия. Как те рёнтгеновские лампы.

— Или выход на бис. Не вспомню, есть ли миф о труппе-призраке.

— Мне надо в штаб.

— Нам. И лучше бы сначала осмотреть территорию вокруг Директората.

— Мы оба знаем, что он один, — отрезала Селестина возвращавшему контроль над координацией Мартину уже по перемещении.

Что-то определённо случилось. Она хотела появиться в спальном крыле, где думала найти Сёриз, но попала в храм коммуникаций. Удивительно пустовавший. Тихий. Тёмный. Не подогреваемый машинами. Мартин невольно указал на потолок, о чём, идиот, сразу же пожалел, этого Селестине лучше было не видеть. Там, в трубках, кабелях и проводах, переплетённых двудольным графом кирхерианской диаграммы познаваемого космоса, что-то было. Что-то — оставшееся от тел флю-мируистов и других штабных работников. Что-то — разорванное, намотанное и перевитое; ещё рефлекторно дёргавшееся, как в дурном подобии опыта Гальвани, — должно быть, от редких, осиротевших адресатом импульсов в электрических сетях. Селестине было плохо. Мартин оттащил её и усадил. И тут же заметил какое-то движение под соседним столом. Наставил «апаш» и приказал выйти.

— Ладно-ладно, только тише вы… Селестина?

— Саржа! А ты кого ожидал увидеть?

— Не узнал ваши голоса. Но ожидал Сёриз. Она ушла на поиски тех, кого Игнациус мог пропустить. Кого не тронул.

— Я не понимаю, Саржа.

— Без пятнадцати пять отказали абсолютно все коммуникации, в них прекратилось всякое движение, они застыли, как незапитанные. А через десять минут, когда по авралу были подняты все, он обрушился на Директорат как смерч. Восточное крыло, потом западное, потом южное… Он проходил — не оставалось никого. Забирал всех. Кто пытался оказать сопротивление — ну, вы видели.

— Что значит «забирал»? И почём знаешь, что было в других помещениях, если «забирал всех»? И почему он тебя оставил?

— Просто касался кого-нибудь рукой — покровительственно так, пользовался ростом и клал руку на темя, — и те пропадали, как если бы перемещались, вот только он сам при этом оставался. Можно догадаться, что не вышвыривал их из штаба, куда подальше, а собирал в каком-то месте, одному ему ведомом. А знаю об остальном, поскольку в момент его появления был с Сёриз. Когда всё началось, мы ещё были в западном крыле, выпроваживали последних посетителей, которые не понимали более мягких намёков, что часы приёма истекли. И кто же это был? Миноры! Из тех, что ещё как-то ориентируются на закон. Надумали учредить орган совместной защиты. Наглость. Мы — их орган защиты. Неблагодарные. И теперь послали к нам представителей, чтобы допытаться о судьбе задержанных по подозрению в, э-э, анархитекторской деятельности. На то похоже, они, как это ни парадоксально, совсем не чувствуют момент. Нет, вы представляете?

— Ты отвлёкся.

— Д-да. Итак, за последним едва успела закрыться дверь, когда он объявился и начал сеять смерть и пустоту. Сёриз сообразила, что нужно не биться, а убегать. Она переместилась со мной в южное крыло, мы попытались предупредить остальных, но они не поняли очень чёткую и простую команду: «Бегите из Директората, живо!» Не успели. Нас тоже чуть не изловили. Вернее, чуть не уничтожили. Не знаю: не то благодарить Сёриз за то, что приняла удар на себя, не то ругать за то, что вообще попыталась контратаковать и затормозить продвижение, обвалив перекрытия. Нам оставалось только двигаться в восточное крыло. Там… В каптажной умбрмашинерии всё уже было кончено. Возможно, поэтому с восточного крыла и начал. Если кто и остался, кроме нас, успел затаиться, то Сёриз вернётся с ними с минуты на минуту. Какой-то полуорганизованный бой преторианцы попытались дать только здесь, у приёмной. Мы уже не могли им помочь. Никому. А он … Он за медными дверями.