Алессандро Барикко - Дон Жуан

Это случилось давным-давно. Дело было на юге Испании, в старинном, залитом солнцем городке. В ту пору все передвигались на лошадях, кавалеры разгуливали со шпагами, а в домах горели свечи. Никаких вам самолетов и компьютеров. Это так, для полной ясности. Дни проходили быстро. Бедняки вкалывали изо всех сил, а богачи знай себе развлекались. И все радовались жизни. В таком городке только живи — не тужи. Откуда-то издалека доносился запах моря. Вдоль дорог пламенели увешанные плодами апельсиновые деревья.

Так вот, жила в том городке богатая красавица по имени Донна Анна. Жила она с отцом, человеком властным и суровым. Звали его Дон Гонсало де Ульоа, командор Калатравы. У него было такое длинное имя, что люди называли его просто Командором.

В те времена отцы сами выбирали женихов для своих дочерей. Командор выбрал для дочери доброго, покладистого человека по имени Дон Оттавио. Донна Анна в конечном счете его полюбила. Они наверняка поженились бы и, вполне возможно, были бы счастливы, если бы однажды ночью не случилось то, что навсегда изменило их жизнь.

Стояла теплая летняя ночь. Донна Анна была в своей комнате и собиралась отойти ко сну. Окна были открыты. Легкий ветерок шевелил листья садовых деревьев.

«Как славно вокруг», — подумала Донна Анна.

Она загасила свечи и легла в кровать. Вдруг снаружи послышался шум. Повернувшись, Донна Анна увидела мужчину, освещенного лунным светом. Мужчина был закутан в широкий плащ. По той легкости, с которой он вошел в комнату через окно, она сразу его узнала.

«Дон Оттавио, — мелькнуло у нее. — Тайно наведался ко мне, чтобы поцеловать перед сном. Вот видишь, он вовсе не такой сухарь, как о нем говорят», — рассудила Донна Анна.

Обрадовавшись, она встала, шагнула ему навстречу, и они обнялись. Мужчина страстно ее поцеловал, и, что интересно, в его объятиях Донна Анна испытала такое чувство, которого не испытывала еще никогда. Этот поцелуй необъяснимым образом был совсем другим. Он был таким новым, таким прекрасным, что Донна Анна немного испугалась.

Она открыла глаза, чтобы увидеть глаза Дона Оттавио и уловить в них нежность.

Но не увидела их: на лице у мужчины была черная маска, а голову скрывал накинутый капюшон.

— Дон Оттавио! — сказала Донна Анна.

Мужчина промолчал и снова попробовал привлечь ее и поцеловать. Тогда Донна Анна воспротивилась и произнесла уже громче:

— Дон Оттавио!

И вновь мужчина не ответил.

В страхе Донна Анна выскользнула из его рук и закричала:

— Кто вы? Я вас не знаю. Кто вы?

Мужчина огляделся по сторонам, что-то пробормотал и вознамерился бежать.

Тогда Донна Анна в сердцах бросилась к нему, норовя сорвать с него маску.

— Кто вы? — продолжала она выкрикивать.

— Кто я — вам не узнать никогда, — ответил мужчина незнакомым ей голосом.

Донна Анна замерла в оцепенении. Она думала о поцелуе, о сильных руках, о губах, которые ей так понравились. Она готова была умереть от стыда и гнева.

— Зачем вы это сделали? — спросила она.

— Затем, что вы прекрасны, любезная Донна Анна, — ответил мужчина.

Он произнес эти слова с улыбкой и с такой наглостью, что Донна Анна была вне себя от ярости.

— Мошенник! — вскрикнула она, неистово налетев на мужчину и пытаясь снять с него плащ и эту проклятую маску. Мужчина сдерживал Донну Анну как мог, но она не унималась. Она крепко вцепилась в него и не отпускала, даже когда, чертыхаясь, он вышел из комнаты и бросился вниз по парадной лестнице в поисках спасительного выхода.

— Вы сошли с ума, — твердил он шепотом, — замолчите, не то переполошите весь дом.

Но Донна Анна не прекращала крик, прорывавшийся сквозь слезы. Она цеплялась за мужчину, силясь его остановить.

— Вам не уйти, вы не можете так уйти! — надрывалась она.

Ей уже не было дела ни до скандала, ни до слуг, которые повыбегают из своих комнат, ни до того, что ее застанут вот так, в слезах, вцепившуюся в совершенно незнакомого человека. Ей уже ни до чего не было дела. Главное было узнать, кто этот человек. С пронзительным криком она отчаянно рванулась к нему, коснулась было руками маски и почти сорвала ее. В этот миг под гулкими сводами окутанной мраком парадной лестницы раздался низкий, решительный голос: