— Ой, — только и сказала тихо, когда я помог ей встать. — Простите, я такая неуклюжая…
— Ничего подобного, просто гололёд под снегом — опасная штука. Всё в порядке?
— Думаю, да, — она сделала шаг — и снова упала бы, если бы я не поддержал. — Ой…
— Что такое?
— Нога…
— Вот что, я вас доведу до дома, а там вызовете врача.
— Да ладно, тут недалеко, я…
— Раз недалеко, то тем более. Много времени не потеряю, — я согнулся в подобии поклона. — Обопритесь на меня. Держитесь за шею. Куда идти?
Она жила в невысоком старом доме, в одном из тех тихих переулочных двориков в самом центре, где ещё дышала старая Москва: здесь не слышен был шум городской суеты, лишь снег шелестел да скрипели под ветром качели на детской площадке. Дотащив девчонку до третьего этажа, я взял у неё ключи и открыл деревянную дверь с облупленной краской.
Нас встретила тишина. В квартире было темно.
— Когда ваши родители вернутся? — я щёлкнул выключателем и усадил её на пуфик.
— Я одна живу…
И тут я посмотрел в её лицо. И впервые за этот вечер хорошенько её разглядел.
— Вам плохо?!
— Нет…
Она казалась совершенно больной. Бледнющая, губы сухие, глаза красные… И голос — несчастный-несчастный.
— Вы ложитесь, а я вызову «Скорую», — я помог ей снять сапожки. — Может, чаю сделать?
— Не надо «Скорую». А чай можно.
— Ну что вы как маленькая, вы же…
— Не надо!
Я взглянул в её затуманенные мольбой глаза — и кивнул:
— Не надо, так не надо. Давайте я вас до кровати провожу, хорошо?
Я уложил её на постель, заваленную мягкими игрушками, и накрыл пёстрым пледом.
— Вот и лежите. А я сейчас чаю сделаю и принесу, — выйду в подъезд и вызову медиков , говорил я про себя. — Что-нибудь ещё?
— Да, — она посмотрела на музыкальный центр, приткнувшийся на столе в углу. — Поставьте Сен-Санса.
— Нового? Ладно, — я быстро распечатал диск и вставил в привод. Щёлк, щёлк, пара кнопок — и из динамиков зазвучали знакомые до колик оркестровые аккорды «Интродукции», а затем нервный, вдохновенный голос солирующей скрипки: мии-ля… мии, ля-до-ми фаа-до…
— Спасибо!
— Я за чаем, — вышел и, быстро сориентировавшись в маленькой квартирке, направился на кухню.
Чайник нашёлся легко: старомодный, со свистком. Я поставил его на возмутительно чистую плиту, после чего, поразмыслив, открыл холодильник. Нехорошо, конечно, лазать по чужим холодильникам, но я помнил, что больным нужно много пить, и желательно чая, и желательно с малиновым вареньем. Или с мёдом. Или с мёдом и лимоном.
В холодильнике я надеялся разыскать хоть что-то из немногочисленных вкусных средств народной медицины, но я их не нашёл. Более того — я не нашёл ничего .
Какое-то время я тупо разглядывал пустые решётчатые полки. Потом окинул взглядом уютную кухоньку с дубовой мебелью в стиле кантри.
Под капризный смех скрипки, летящий из-за закрытой двери спальни, я облазил все шкафы — пока не убедился в том, что, кроме чая шести сортов, в квартире нет ни крошки съестного.
Бедной девочке не на что купить даже хлеба? Но она не похожа не нищенку, отнюдь, и… на диски-то денег хватает…
Не зная, что и думать, я вернулся в комнату — и замер на пороге.
Девчонка сидела на кровати, поджав ноги под себя, покачивая головой в такт Хейфецу и вскинув улыбчивое лицо к потолку. Я не видел её глаз, затенённых опущенными ресницами, но видел, что от бледности её не осталось и следа.
— А, вернулись! — она обратила на меня ясный росистый взгляд. — Чайник ещё не вскипел?
— Не… нет. Вы… вам лучше?
— Можно и на «ты». Вы видели холодильник, да?
Я молчал. Говорить было нечего: оставалось только ждать объяснений.
— Бо… Можно я буду называть вас так?
Я дёрнул плечом. Бо так Бо. В данный момент меня это волновало в последнюю очередь.
— Бо, мне не нужна «Скорая», — она встала и подошла ко мне: от её хромоты не осталось и следа. — Мне не нужна еда. Мне нужна только музыка. Я живу ею… в прямом смысле этих слов.
Я молча смотрел на неё сверху вниз. Логично было бы думать, что меня разыгрывают — но откуда-то я знал, что это не так.
— Вы же не скажете никому, правда? — глаза её были очень, очень серьёзны.
— Кто… ты?
— А на кого я похожа? — она пожала худенькими плечиками. — Девчонка, питающаяся музыкой. Не так уж и страшно, если подумать. Или страшно?
— Нет. Не страшно, — чего-чего, а страха она у меня точно не вызывала. — Ты поэтому покупаешь диски?
Она кивнула:
Читать дальше