Олег Мизгулин - Морок

— Ну, что ж… Я верю… — Он забыл, что дальше говорить, хотя наготовил много всего, но Люсина лаконичность отформатировала его красноречие. Вадим потерял нить повествования и закончил совершенно не так, как хотел.

— Ладно. Тогда… С Богом!

Он огляделся, словно надеялся выцепить глазом ту волшебную норку, в которой исчезнет Алиса. Конечно же, не увидел, спросил: — И где ты видишь проход? Если видишь…

Он ещё тешил надежду, что Люся ни черта не видит, как и он, однако… Та скинула непокорную прядь со лба.

— Вон там! У подломанной берёзы…

Вадим проследил за траекторией её глаз. Криво сросшаяся берёза была приметным местом здешнего колорита, но для Вадимовых очей это было лишь кривое дерево без налёта и ореола эзотерики. Он пошарил глазами под деревом, но «кроличьей норы» не увидел и там, впрочем, не надеялся больно-то…

— Что ты видишь, что не видим мы? — спросил Зорин, поймав себя на том, что однажды уже об этом спрашивал.

— Место под берёзкой насыщенно яркое и преломляется как через призму. Выглядит как…

— Достаточно, Люся! — оборвал Вадим. — Всё это я спрашивал. Прости, повторяюсь! Похоже, волнуюсь… А ты, Олег?

Головной пожал плечами и что-то промямлил под нос, ответ не характерный для Олежки.

Вадим ощущал не то, что б волнение. Скорей это было нервное напряжение. Сродни тому чувству, когда в детстве бросаешься в драку, вдохновенно понимая, что своей смелостью опрокинешь противника. Но тот, в силу своей не меньшей дерзости, перебивает твою атаку прямыми и точными ударами. Лицо, принявшее кулаки, сразу офигивает. Смятение длится секунды, достаточных, чтобы понять: где-то что-то не учёл, а кого-то недооценил. Запал ещё есть, но нет уверенности, что всё делаешь правильно. Это и называется перезагрузка. Когда ты в драке, но чёткого плана нет, а есть нервы и ожидание. Ожидание и страх получить трендюлей. Так было и в Чечне, когда взвод Зорина, преследуя вражеский недобиток в пять-шесть единиц вляпался в засаду, предварительно срежиссированную боевиками. Их взяли грамотно в кольцо, силой превосходящей, и тогда Зорин испытал шок не по детски. Так бездарно подставиться! За себя не боялся, готов был принять пулю. Подспудная мысль о старике, предсказавшего жизнь, раздражала. Вадька чувствовал вину и хотел умереть. Но их выручило тогда вертолётное братство, курирующее по счастью этот квадрат. Здесь на Холме вертолёты врага не постреляют, да и врага самого не видно. Есть неизвестность икс и напряжение в коленях. Говорят: отсутствие плана — тоже план, но Вадим не верил в импровизацию. В аномалиях он не спец, да и где тут импровизировать, когда не видно с кем воюешь. Со своим внутренним Я? Тогда это клиника и добро пожаловать к мозгоправам!

Он максимально выдохнул (считалось: сильный выдох позволяет вобрать грудной клетке большой объём кислорода, что способствует насыщению крови и работе мозга).

— Слушай, Людмила! А может вместе? Как тогда по парам ты водила… А что? Олежка здесь пятнашку переждёт, а мы с тобой пошукаем у своих коренных чудиков, где ребят найти. Как считаешь?

Люся не изменилась в лице.

— Не корректное предложение. В том плане, Вадим, что я буду твой проводник, только проводник и не сунусь в твоё подсознание. А ты не убедишь своё ответвление! Вы антогоники, знаешь что это?

— Знаю. А ты сама? Убедишь?

— И я нет. Но я соберу сведения, по крайней мере. Цель похода какая? Ты её озвучил. Сбор информации, так?

Вадим, подумав, кивнул. Люся лупила козырями. Его же собственное эго противное и нудное. Начнёт строить образы, а по существу ничего не скажет. Другое дело Люся. Та работает в уровень со своим мраком. Хоть крупицу, но вынесет… хоть крупицу.

— Ладно. — Вадим почесал нос. Его тревога усилилась. — Пойдём, хоть проводим тебя.

Люся не возражала. К месту тронулись с крадучей осторожностью, словно пошли по заминированному участку. Но за три метра до берёзы Людмила попросила провожатых остановиться.

— Дальше я сама.

Вадим с Олегом словно натолкнулись на стену. Таинство перехода принадлежало Люсе, и спорить с опытным адептом контрнауки было не по силам ни Вадиму, ни Олегу. Особенно вблизи от окошка или «кроличьей норы» как окрестил ЭТО Зорин.

Они вросли ногами в почву, таращась на Люсю, но та повторила:

— Я дальше сама, ладно?

Она улыбнулась и подмигнула. Игриво так, беспечно. Да так, что Вадим освободился от летаргии. Вскинулся, потянулся рукой и бросил ей вслед:

— Люся! Как договаривались, ага?! Не подводи меня, пожалуйста!