Александр Варго: Морок пробуждается

Филипп Силин не был готов умереть в сорок три года. Наверное, и в восемьдесят три не будет готов, но сейчас это как-то особенно тяготило. Вначале он не смог определиться со временем суток. Гребаная «машина времени» всегда подлавливала его на полпути к дому. Только Филька стоит с корешами, самогонку хлещет, и – бац! – уже утро, а Филька у собственной калитки просыпается. А может, он и вовсе в другое измерение попал? Был у них один случай. Семен Плотников выпил с мужиками и сгинул. Кто говорит, что его Иные забрали, а кто – в болоте утоп. Только Филька знал – Плотников в другом измерении. Да и огни над деревней – никакие не инопланетяне. Огни – разведчики из параллельного мира.

Когда это началось? Трудно сказать, тем более в том состоянии, в котором зачастую пребывал Силин, но в дни просветления он осознавал, что все началось с кодировки у доктора Соколова. Точнее, со срыва Фильки. Да, так и есть, за ним начали следить сразу же после того, как он раскодировался, так сказать, расторгнул договор в одностороннем порядке.

Филька сел и схватился за голову. Головная боль могла быть результатом какого-нибудь эксперимента. Он вспомнил вывеску в кабинете Соколова. «Ночной эксперимент» поможет вам сохранить семью», – гласила надпись на плакате.

Силин ощупал себя, потом то, на чем сидел. С правой стороны оказалась трава, а с левой… Черт! Рука залезла во что-то теплое и вязкое. Он поднял ее и понюхал ладонь. Черт! Чья-то блевотина! Не трудно догадаться чья. «Конечно, они влезли мне в голову, поэтому я и облевался», – подумал Силин, развернулся и выставил перед собой руку. Забор. Очень хорошо. Наверняка в другом мире еще не научились делать такие добротные заборы, как в Першине.

Он поднялся по эволюционному прорыву в першинском заборостроении и посмотрел вверх – над лесом появились огни. Сначала один, едва заметный, потом еще, еще и еще… Филипп насчитал семнадцать. Огни становились все ярче и увеличивались в диаметре. В деревне посветлело, как днем.

«Следите, суки!»

Теперь Силин был уверен на сто процентов – его похищали и, возможно, даже вживили в него какой-нибудь чип. Он не знал толком, что такое чип, но считал, пока эта херня будет в нем, они не отстанут. Большинство огней постепенно погасло, а оставшиеся тускло освещали крыши домов и одинокого путника – Фильку Силина.

«Ночнички, бляха! Надо к Сычихе сбегать, самогоночки взять и мозги промыть. Чего вражеские чипы могут бояться, так это нашей родной самогоночки».

Освещенный призрачным светом оккупантов из параллельного мира, Филька вприпрыжку потрусил на другой край деревни, к Клавдии Афанасьевне Сычевой. Он передвигался осторожно, стараясь на всякий случай быть все время в тени строений. Филипп прекрасно понимал, что, пока не выпьет самогонки, чип будет выдавать его. Последние пять метров до избы Сычихи Силин пробежал, низко пригнувшись, прижался к стене дома и выпрямился в полный рост. Теперь дело за Сычихой. А если она заартачится и не даст самогонки? Тогда все – пиши пропало!

«Я ее убью! Убью и возьму столько самогонки, сколько смогу унести».

Сычиха закрыла даже ставни. Боится, наверное, что пришельцы ее для опытов заберут и выведают рецепт самогонки. Филька постучал по расписной ставне, и каждый удар мгновенно отдался колокольным звоном в голове. Вдруг он заметил, что ставни просто прикрыты. Раздвинул одну и постучал в темное окно. Сначала тихо, затем сильнее, настойчивее.

– Сука старая, не торопится, – буркнул себе под нос Силин. – А куда ей торопиться?

Из темноты выплыло бледное лицо старухи и так неожиданно, что Филька даже отшатнулся. А что, если Сычиху уже завербовали? И она его отравит?

– Чего тебе? – открыла окно Сычиха, и на Фильку сразу пахнуло первачом.

Нет, не завербовали.

– Слушай, Сычиха, опохмели, – попросил Силин.

– Много вас таких! Долг вернешь, тогда и приходи. – Старуха потянула створку окна на себя, но Филька изо всех сил уперся в оконную раму. – А ну убери руки, пьянчуга проклятый!

– Сычиха, я ведь по-хорошему прошу.

– Я тебя, козлина, пока тоже по-хорошему прошу! Щас Федьку кликну, он тебе морду твою наглую враз подправит.

Федька жил с ней по соседству, через три дома. Значит, ее сынок в городе.

– Сука, дай самогонки! – крикнул Филипп.

– Помогите! Убивают! – завопила старуха, но резкий удар отбросил ее в глубь комнаты.

Филя быстро перемахнул через подоконник, переступил через лежавшую на полу хозяйку и подошел к облезшему буфету. От огней «разведчиков» в комнате было очень светло. Точно, следят! Он открыл дверцу буфета и увидел на полках бутылки с мутной жидкостью, стоявшие в несколько рядов. Схватил одну, вытащил пробку, скрученную из газеты, и сделал пару глотков. Свет за окном начал меркнуть, и в комнате слегка потемнело.