Michael - Зверь внутри

— Слушайте, а не пора ли по домам, — сказал Громов, когда совсем стемнело. — Хватит, наверное, в потемках-то шататься. Коль при свете ничего не высмотрели, то впотьмах и подавно…

С ним согласились. И Пареев, и Васька внезапно поняли, как же устали и как, в общем, надоело им таскаться туда-сюда. Одно дело, когда хоть какой-нибудь результат был, а когда вовсе попусту…

— А и правда, — сказал Пареев. — Только вот… Выпили мы с тобой, Илюха, всю водку…

— Какая водка? — удивился Громов. — Я сейчас как только до койки доберусь, так сразу…

— Тихо! — внезапно зашипел Васька и тщедушным своим телом стал пытаться затолкнуть ментов за куст сирени, мимо которого они проходили.

— Ты что, очумел? — попытался возмутиться Громов, но Васька снова зашипел:

— Тихо же, прячемся!

Менты больше не спрашивали, а послушно скрылись за кстати подвернувшимся кустом.

— Смотрите, — прошептал Васька, кивая на дорогу.

По дороге кто-то шел. Пареев сначала не мог понять, кто это, но потом…

— Анька, — прошептал он и сделал движение, чтобы выскочить на дорогу.

— Не надо! — одернул Васька и участковый, послушавшись, остался на месте.

…Не будь Аня погружена в свои мысли, она бы непременно услышала и возню в кустах и перешептывания, но сейчас ей было не до того… Девушка прошла мимо не оглянувшись.

— Она идет к нему, — сдавленным шепотом пробормотал Васька. — К этому оборотню, черт бы его побрал.

— С чего ты взял? — прошептал Пареев.

— А ты думаешь по-другому?

Пареев ничего не ответил.

— Она приведет нас к нему, — продолжал Васька.

— Щуплов же разорвет ее! — едва не в полный голос воскликнул Пареев. — Ее надо остановить!

— Ничего он ей не сделает… Она ему нужна живой! Мне кажется… — Васька замолчал.

— Что? — нетерпеливо дернул его за плечо Пареев.

— Он хочет превратить ее в такого же оборотня. Как и он сам.

— Что ты несешь? Как?

— Наверно, просто укусит… Или… Ну, я не знаю, ему виднее. Нам надо этого не допустить…

— О чем это вы? — подал голос Громов. — Что вы несете, какие еще такие обращения в оборотней?

Пареев только отмахнулся.

— Короче, — сказал он, — идем за ней. Только осторожно, чтобы не заметила!

Теперь Пареевым овладело бойцовское настроение. Он рвался в бой и даже сам этому удивлялся: воспоминание о пережитом ужасе все еще в нем жило.

Они с Васькой впереди и с по-прежнему мало что понимавшим Громовым в арьергарде стали продвигаться по улице вслед за Аней, стараясь прятаться в тени заборов и деревьев. Впрочем, они могли бы идти открыто, девушка их все равно бы не заметила. Пока они рассуждали, сидя в кустах, она успела уйти довольно далеко, так что им пришлось ее догонять… Вскоре Аня повернула на узкую тропку, что вела к карьерам… Два мента и Васька последовали за ней.

…Несмотря на внешнее спокойствие дочери, Полина Васильевна все-таки не могла поверить в то, что все нормально. Уж больно все казалось гладким, чтобы быть правдой: как Аня вежливо пожелала всем спокойной ночи, как пошла укладываться пораньше: как-то пасторально слишком это выглядело и от этого подозрительно.

Авдотьина нет-нет, да и заглядывала в комнату дочери, но все было нормально: дочь спала, разметав по подушке красивые черные волосы. Потом Аня завернулась в одеяло с головой так что волос не стало видно… Слишком поздно Полина Васильевна поняла, что больно долго дочь лежит в одной позе… Это случилось как раз, когда Аня, оставив спящее Ясино за спиной, шла по тропинке к дальнему карьеру. Полная луна смотрела на нее из-за облаков, а три пары глаз, о которых девушка даже и не подозревала, — из-за кустов.

…Щуплов больше не был Щупловым. Теперь он был зверем, зверем по обличью, зверем по разуму. Последние человеческие чувства были им отброшены вместе с ненужной теперь одеждой, и только одно еще связывало его с людьми: любовь. Он ждал любимую женщину, которая должна была стать такой же, как он… В это полнолуние. И он чувствовал ее приближение.

…Предвкушение встречи было настолько сладостно, что зверь не сразу почувствовал опасность: его возлюбленная была не одна — ее преследовали…

«Неужто предала?» — пронеслась бы в голове мысль, оставайся Щуплов еще человеком, но зверю такая мысль была уже недоступна: его счастью угрожали какие-то существа, и от них следовало избавиться… Трое… Один — брат этой женщины, чего он ждал, другой… давно этот другой стоял на его пути, третий — его, кажется, отрядили, чтоб его изловить… Ну, что ж, флаг им в руки. Был, правда, еще какой-то четвертый, но про него, кроме того, что он просто был, нельзя было ничего сказать… Странно, на свой нюх зверю не приходилось никогда жаловаться… Хотя… он был силен и готов разобраться со всеми.