Анатолий Киселев: Орфей и Эвридика

— Я хочу вам помочь, но не представляю, как.

На морщинистых губах обозначилась улыбка:

— Уже одна эта ваша готовность и есть помощь.

И увидев, что собеседница устраивается поудобнее, явно настроившись внимать ему и дальше, Волошин самолично подлил ей ещё кофе и тепло проговорил:

— Да что мы всё о делах, о делах, право? Они никуда не убегут. А мне бы хотелось, чтобы вы чувствовали себя хорошо здесь. Обычно посетители в моём мире знакомятся сами, но вам я хочу представить особенного моего гостя. Уверен — вам найдётся, о чём побеседовать.

Стена, возле которой они расположились, исчезла, у столика обнаружилось продолжение, а на противоположном его краю — задумчивый и, как показалось Марго, очень уставший человек.

Знаете ведь, как оно случается у некоторых счастливцев? Слово за слово, улыбка к улыбке, взгляд об взгляд, и вот — вот! — высеклись искорки, и упали на хворост истосковавшегося по родной душе сердца, и затеплился там, растопил казавшуюся уже вечной мерзлоту и вознёсся к небесам грешный и святой огонь.

То была первая из череды последовавших встреч — а в промежутках между ними Марго впадала в созерцательное раздумье, в уединённую, никем и ничем не нарушаемую дрёму — ни Волошиным, ни странными обитателями его мира. Никто не мешал Маргарите предаваться полюбившемуся занятию — думать о нём. О том, кто попросил звать его, как зовут все друзья — Улиссом.

Оставаясь в мечтательном своём безмолвии, Маргарита бережно перебирала каждую деталь прошедших встреч, вспоминала, во что и когда он был одет, в каком настроении, с какими мыслями. Её, с одной стороны, в высшей степени радовало, что Улисс хорошо подстрижен и всегда причёсан, выглядит аккуратно и свежо, выбрит до той гладкости, которая так восхищает в мужчинах женщин с очень чувствительной кожей, а с другой — то же немало и огорчало: стало быть, там есть та, которая заботится о нём. Но то, что удалось ей выяснить путём деликатных расспросов на эту тему, окрылило: Улисс жил бобылем, и следил за собой сам. Маргарита ликовала — свободен, свободен, значит, она не переходит никому дорогу, не крадёт ни у кого его внимание, энергию, время… а какой он, оказывается, чистюля! Будучи чистоплотной сама, Маргарита обожала то же в окружающих, в мужчинах особенно.

Она ещё не верила себе, боялась поверить — так не бывает, нет, за что мне такое, молнией вдруг грянувшее счастье?! — а бессмертная вещунья, которая живёт в каждом из нас и мягко нашептывает в одинокой тишине самое сокровенное, эта вещунья уже обо всём прознала. И дала Маргарите один совет — иначе оробевшая как школьница женщина так и не решилась бы попросить всего за несколько встреч ставшего ей самым близким во Вселенной человека почитать свои стихи.

Он нисколько не удивился этой просьбе, словно бы из её уст она была любима до привычки, вздохнул глубоко, собираясь с мыслями. И вот уже качает Маргариту на палубе вольного фрегата, свистит в упругих парусах солёный ветер странствий.

А тот, кого она готова слушать бесконечно, радостно покоряясь её нежному желанию, всё дарит ей и дарит самое ценное, что один человек может подарить другому, — мысли:

«Да! Я жду! Которую жизнь я жду тебя — и вот, дождалась!», — думала Маргарита всякий раз, когда слышала эти строчки. А встречи происходили всё чаще, продолжались всё дольше. И вот, настал день, когда она, собравшись с духом, спросила Улисса:

— Мы ведь не прикованы к этому… странному месту? Можем ли мы уйти отсюда — и быть вместе? Если ты хочешь, конечно…

И посмотрела прямо, долго, внимательно, чтобы ни в коем случае не скрыть от него загоревшийся надеждой взгляд. Улисс ласково сплёл свои пальцы с Маргаритиными, улыбнулся получившемуся узору:

— Смелая ты моя девочка, опередила меня… Слушай же. Место действительно странное — кроме меня, по-моему, никто отсюда и не мог выйти. Мне надо подумать, как вывести отсюда тебя. Мы должны быть вместе. Но дай мне время — всё обдумать!

О чём он промолчал, о чём… почему же так больно?! Маргарита вопросительно посмотрела на Улисса. И столько печали было в её глазах, что он не устоял. А ведь прежде никогда не позволял себе так целовать её — хоть и в стороне от всего того дива, что мельтешило вокруг, проходили их с Марго свидания, а всё же… Но не сегодня. Сегодня всё было по-другому.