Анатолий Киселев: Орфей и Эвридика

В этот раз молчание длилось особенно долго. Старик наконец-то выговорился, а я просто никак не мог переварить услышанное…

— Так вы считаете — она больше не придёт?

— Не считаю. Знаю. Никто не возвращается. Все, кто попадает сюда через парадную дверь, спустя некоторое время, посидев и выпив, поболтав с соседями по столику, уходят через другую. И больше не возвращаются. Ваша Марго и так задержалась здесь надолго. Возможно — вы тому причиной, не знаю. А теперь пришло время. И она ушла.

Старик ткнул пальцем куда-то себе за спину. То ли марево развеялось ненадолго, то ли с этого места виднее, но вот она — стена, и в стене — дверь. Очень похожая на входную, но поменьше. Рядом с дверью — аквариум с рыбками. И Мэнь-Шэнь рядом с дверью такой же, как при входе, только ростом пониже…

— Как же так получилось? И что там — за дверью?

— Не знаю… Этот мир давно живёт сам по себе. Я ничего не в силах сделать или изменить. Потому и сижу в сторонке. Вначале наблюдал за происходящим, анализировал, пытался что-то понять, во что-то вмешаться. Потом понял — бесполезно, махнул рукой.

— Так значит — ничего изменить нельзя?

— Ну почему же. Изменить всегда что-то можно. Знать бы только — что и как…

Старик опять замолчал.

— Помогите мне. Раз вы — создатель, то знаете об этом месте, — язык не поворачивался назвать этот проходной двор Миром! — гораздо больше, чем я. Хотя бы посоветуйте, что делать, где мне её искать, как вернуть!

— Тогда уж давайте так: я помогу вам — помогите и вы мне.

— Каким образом я могу вам помочь?

— Вы — человек неординарный, если не сказать большего. Вы единственный, кому удаётся приходить и уходить через одну и ту же дверь — парадную. Дайте мне заглянуть в вас. Может быть, это поможет мне что-то понять… Хотя — не факт… Но стоит попытаться. Пусть не исправить — понять… А может быть, я просто смогу уйти отсюда, вы ведь уходите туда, в нормальный Мир!

Я смотрел на Старика и думал. Может быть, это глупо но, кажется, я люблю эту женщину.

Стоит попытаться!

— Хорошо. Я согласен!

Старик поднял глаза.

Мысли вскипели и испарились. Голова на несколько мгновений стала пустой и звонкой, как перевёрнутый котелок, по которому колотят снаружи ложкой. Меня шатнуло на стуле, и тут же всё кончилось…

Старик по-прежнему сидел напротив, молчал, полуприкрыв глаза.

Пауза повисла в воздухе сгустком табачного дыма…

Под столом кто-то топотал босыми пятками. Странно, как только эти бегунки ноги посетителям не оттопают?

Песок в часах у стойки ссыпался сверху вниз и тут же тонкой струйкой потёк обратно — снизу вверх. Если приглядеться, начинало казаться, что крошечные песчинки имеют форму человеческих черепов…

Или не казаться?

Я не выдержал, кашлянул.

Старик не пошевелился.

— Ну так что?

— Спасибо… Кажется, я кое-что понял. Но вам я ничем не помогу.

В голове опять стало пусто.

— Почему вы не хотите? Вы же согласились, обещали!

— Вы не поняли. Я не сказал, что не хочу помочь. Я ничем и ни в чём не смогу вам помочь. Идите. Вы всё сделаете сами.

Я понял, о чём он говорит…

— Но ведь оттуда никто не возвращался!

— Ну, так уж и никто… Идите, идите. Вы — вернётесь. Только помните: «Не оглядывайся, Орфей!». Хотя, вы же не Орфей. Вы — Улисс… Тем более.

Я встал.

Аквариум у стойки провожал зелёными глазами проходивших мимо неспешной вереницей Героев Рок-н-Ролла, Странных Объектов Между Светом И Звуком, Электрического Пса, Корнелия Шнапса, Поручика Иванова, Двух Трактористов, Мишу Из Города Скрипящих Статуй, Начальника Фарфоровой Башни, Марину, — 30, Кусок Жизни, Пустые Места, Пепел, Сыновей Молчаливых Дней, Музыку Серебряных Спиц, Мальчика Евграфа, Дитя Рассвета, Десять Прекрасных Дам, Комнату Лишённую Зеркал…

И протчая, и протчая, и протчая.

Шагнул.

Русалка в Аквариуме плеснула хвостом на прощанье…

Маленький Мэнь-Шэнь услужливо распахнул дверь…

Нет, она не покупала отвратительных жёлтых цветов и не гнала алчных толп от своих покоев, а просто вышла в хмельные сумерки апреля — в один из тех весенних вечеров, когда небо приникает к земле с долгим нежным лобзанием и не покидает её до рассвета. Маргарита шла по мягкой прохладе бульвара и шептала строчки, что слышала много лет назад, когда девочкой жила у моря. Сильный, звонкий юношеский голос читал те стихи ветру, чайкам, прибою — и ей, прятавшейся за скалами.