Индра Незатейкина: Не больно, не страшно

Упомянув про Интернет, она осеклась — этого говорить не стоило.

— Обойдусь… без Интернета, — мрачно пробормотал Стас. — Найду я работу, ты не переживай. Я две профессии в тюряге освоил — автомеханика и слесаря по металлу… На Кировский завод пойду в крайнем случае — там, говорят, народ неплохо зашибает… На старой работе еще надо показаться — вдруг и им на что сгожусь.

— Зачем тебе на старую работу? — с легкой нервозностью в голосе спросила мама. — Чтобы ты опять там сутками пропадал и ничего не получал? Ты ведь помнишь, сколько там платили.

— Ну, помню, ни фига там не платили. Ну и… плевать, в конце концов. Зато я там был нужен, а деньги — ну, что? Ты не волнуйся, я, во-первых, на зоне кое-что заработал, а во-вторых — ну, достану я денег, уж как-нибудь.

— А вот этого чтоб я от тебя больше не слышала! — мама хлопнула ладонью по столу. — Чтобы больше никаких «достану»! Хватит. Устраивайся на нормальную работу, и живи, как все честные люди.

— Посмотрим, — неопределенно ответил Стас. — Вообще-то, ты права, конечно…

— Ну что мне с тобой делать? — мамин голос сорвался, и Стас понял, что она сейчас опять заплачет. — Ну где я тебя не так воспитала? Ну перед соседями же стыдно…

— Да забей ты на этих соседей, — вяло отреагировал Стас. — Нехай себе. Собака лает — ветер носит…

Он поднялся, буркнул «спасибо», подумал с чего бы начать новую жизнь. Где-то несколькими этажами выше с утра пораньше включили музыку, через «картонные» переборки Стас услышал знакомые до боли вступительные аккорды и затем голос Кипелова.

— Тоже вот еще меломаны объявились, — прокомментировала мама. — Ни днем, ни ночью от них покоя нет.

— «Ангельская пыль», — с ностальгической интонацией в голосе произнес Стас. — Я ведь тоже когда-то «Арию» слушал и весь дом изводил. Теперь вот другие изводят…

— Что вы в этой музыке находите? — с недоумением спросила мама. — Я понимаю, что «Арией» можно было увлекаться в восьмидесятых годах, когда ничего другого не было, а уж теперь-то, когда этих рок-групп как мух на помойке…

— Просто они про нас поют, — рассеянно ответил Стас, вслушиваясь.

Неверный Свет, значит. Кипелов все-таки не Иной, хоть поет он и здорово. Стас выяснял. Обычный человек, то есть нет, не обычный. Хороший человек, как любят прикалываться Темные, «живое воплощение мечты Светлых».

Музыка подала Стасу отличную идею насчет того, с чего стоит начать новую жизнь. Он порылся в записной книжке со старыми контактами, нашел телефон Лёхи — знакомого драг-дилера. Интересно, он-то еще на свободе? Впрочем, наверняка. Он в хороших отношениях с милицией, таких не сажают.

— Алё, — сонно ответил Лёха.

— Привет тебе, — отозвался Стас. — Есть?

— Это кто? Тебе чего? — ошалело спросил Лёха.

— Блин, да я это, Сталкер, — Стас вспомнил свою старую кличку. — Еще вопросы будут?

— А-а-а, — Лёха начал потихоньку въезжать. — Тебя выпустили?

— Как видишь.

— Ну и как?..

— Еще узнаешь.

— Злой ты, Стас.

— А с чего мне быть добрым? Давай по делу, через полчаса на углу, о’кей?

— Э-э, да я, вообще-то… уже… не того…

— Тогда подскажи, с кем бы по этому поводу побеседовать, — как можно дружелюбнее предложил Стас. Он не верил Лёхе, догадывался, что тот набивает цену.

— Все, договорились, через полчаса на углу, где обычно, — мгновенно сломался Лёха.

Стас положил трубку. Мама, хмурясь, смотрела на него, ожидая комментариев по поводу такого знакомого отрывочного разговора.

— Все нормально, — бросил Стас, натягивая куртку. — Я пошел, вернусь поздно. Купить надо что-нибудь?

Мама махнула рукой и отвернулась. Уже захлопнув дверь и сбежав на два этажа вниз, Стас почувствовал, что она плачет. «Ладно, — подумал он. — Все будет нормально. Как-нибудь».

Несмотря на довольно-таки ранний час, у подъезда уже сидели на лавочке две старушки и болтали с пожилым собачником с третьего этажа, прогуливавшим на поводке абрикосовую спаниельку. Когда Стас пронесся мимо, хлопнув дверью, они резко замолчали и уставились ему вслед. Сквозь Сумрак Стас отчетливо улавливал волокна страха и неприязни в их аурах: «Вернулся все-таки этот бандит из 28-ой квартиры… Опять с ним никакого житья не будет. Уголовник, несчастье всего подъезда… Не убили его в тюряге, а жаль». Стас не удержался от того, чтобы обернуться и, ухмыляясь, заявить: «А хрен вам! Не дождетесь!» и получить вдогонку шквал возмущенной ругани.