Юлия Ламичева - Пастухи призраков

Между тем таксист продолжал говорить неведомо с кем.

— У тебя муж есть? — спрашивал он.

— Нет, — в голосе женщины лязгнул замок.

— А детки?

— Угу.

— Сын?

— Дочь.

— Одна дочка! Как хорошо! — таксист хлопнула по рулю обеими ладонями. — У меня шесть дочек. Старшую замуж выдал — машину продал, других двух выдал — дом продал. Всё продал, сюда уехал: ещё три дочки замуж надо.

Подумаешь, Страшная Бабка разговаривает с девятью внутренними голосами одновременно (то есть орёт), и это слышит весь дом. В том числе то, что голоса ей отвечают. Будь у Лены шесть дочек, она бы тоже за себя не ручалась… Да, для поездок понадобится маленькая машинка. Джип. Большой. Широкий. Чтобы влезло несколько собак. Мастифа, что ли, завести? Можно ещё одного ротвейлера в пару к Фанте. И мастифа. И, может быть, кота. Только не бессмысленный меховой шар с мордой кирпичом, а мощную зверюгу с наглой мордахой и в тигровых кольцах. Пить кофе, глядя на волны. Научиться печь лепёшки в печи. Не тащить с собой вещей, даже фотографий… сжечь их. Всё сжечь. Уехать с пустыми руками: в левой — поводок, в правой — Нюся. Закопалась в чужом старье! Сто лет назад расчленённые волки на тебя охотятся, духи предков твою кровь пьют. Ничего удивительного: у тебя в бабушкином комоде платье, в котором прабабушка Татьяна замуж шла. Хорошо, если не трусы. Нет, трусов тогда не носили. Бабушка рассказывала, ещё при ней на гулянке девки уходили к завалинке, расставляли ноги и стоя писали. Удобно, за юбками не видно.

— Ты куда едешь одна так поздно? — таксист открыл окно и смачно сплюнул.

— К папе.

— Заболел папа? — посочувствовал таксист.

— Трубку не берёт.

Лена с возрастающим интересом следила за разговором.

— Родителей надо беречь, — плевок в окно. — А мама с папой не живёт? Умерла мама?

— А что это вы всё плюётесь? — окрысилась Лена. — У вас слюнонедержание?

— Очень тяжёлая работа, — смешался таксист. — Приехали, какой дом?

«Ну вот! — грустила Лена, прыгая через лужи к будке охранника. — Полчаса с мужиком трепалась и не замечала, размечталась — домик у моря, джип широкий! А у самой раздвоение личности начинается».

Неужели мечтала?! Такого с Леной не случалось. Даже в детстве. Жизнь тащила на верёвке, точно упирающуюся собаку, непонятно, куда и зачем. Собака упирается не потому, что у неё собственные планы, а потому, что паршиво, когда тащат на верёвке. Испарись верёвка, подохла бы собака на месте, не зная, что предпринять. Или бы не подохла. Трудно сказать: верёвка всегда сжимала шею.

— Не отвечают, — повторил охранник. — Не могу я вас пустить на территорию, раз никого нет.

Мозг сжался, привычно готовый приказать , но Лена передумала. Ну, войдёт она, и? Дверь ломать? Эти… духи… любую фигню могут сморозить по самым разным причинам (в точности как люди). Анна и при жизни слыла вздорной бабой, а папа объявится, как всегда — рано или поздно. Дура, сорвалась, жаль денег на такси, ещё обратно ехать.

«Хорошо не жили, не стоит и начинать», — любил повторять дед. Бабушка говорила, что от мечтаний ум за разум заходит. Удовольствия надо заслужить, употреблять тишком по чайной ложечке и готовиться к худшему. «Не всё коту масленица», «По Сеньке шапка», «Не до жиру, быть бы живу», «Без труда не выловишь рыбку из пруда», — последняя поговорка вызывала в Лене наибольшее уныние. Бабушка смеялась: «Ида после школы чего удумала: на курсы художников записалася, картинки малевать. Тоже работа, прости Господи, ладно б маляром — маляры хорошо получают. Спасибо, дед прикрутил хвост дурынде нашей! В чертёжной теперь работает, деньги небольшие, ну так в тепле и работа немаркая, а денег всех не заработаешь».

Идея, что жизнь может быть приятной, обходила Лену стороной. Поменьше геморроя — максимум, на который уместно рассчитывать. Поступила в медучилище, так как медсестрой работала бабушкина подружка (медсёстры душевней и лучше во всём понимают, а врачи врут). «Кусок хлеба заработаешь». Мыла полы в ветклинике — рядом с домом. Готовилась в ветакадемию, решив, что с собаками проще, чем с людьми. Занялась дрессировкой — так получилось. То же самое с продажей шмоток. С Нюсей. Со всем остальным. Как бы то ни было, геморроя могло случиться куда больше, и с этим сложно спорить. Лена ещё легко отделалась. Она считала себя оптимисткой.

Умей очередной таксист читать мысли, ему не понадобилось бы слушать радио. Лена ненавидела себя: привычное занятие, которому способствовало случившееся с ней раздвоение, крепчавшее с каждой минутой.