Алексей Федорочев - В тени отца

Хлесткая пощечина разбила нос до крови, которая закапала ровными кружочками на пол.

— Не надо так разговаривать со старшими!

Еще от одного удара солоноватый привкус появился во рту.

— Олег, займись! — отдал он распоряжение, отворачиваясь к столу. От заступившего свет гвардейца ожидал удара под дых, но меня всего лишь заковали в наручники и стреножили. Со стоном наконец — то выпрямил неестественно напряженную спину.

— Он?! — спросил у Веллера «брат», принимая на ладонь медальон.

— Похоже, он! — подтвердил артефактор.

— Ключ… — вожделенно выдохнул полковник, раскрыв и пачкая медальон бурыми отпечатками, — Я проверю! — и выскользнул за дверь, оставляя нас в обществе своих шестерок.

Как я изучаю незнакомый артефакт? Я его долго — долго рассматриваю со всех сторон, запоминая все особенности. Ищу стыки и сколы. Определяю начало схемы. Предельно аккуратно снимаю защитные поверхности, если они есть. А потом, не торопясь, выписываю на бумагу все увиденные последовательности рун. И только сто раз всё пересчитав и перепроверив, активирую. Это я. Подозреваю, что Веллер, проводивший нечитаемым взглядом Максима Романова, привык обращаться с чужими неизвестными изделиями примерно так же.

А этот? Схватил, открыл, полапал испачканными в чужой крови пальцами, понажимал на все выступы и выемки. Даже не понял, отчего тот заработал… Что — то у меня всё больше сомнений, что мы дети одного отца… К тому же не видел я в этом светловолосом мужчине никаких признаков родства со мной.

— Петр, прости… — отвлек от роящихся мыслей Самуил Иоганнович.

«В аду простят!»

— Откуда вы знаете про ключ? — спросил у отцовского друга.

— Разговорчики! — вмешался один из охранников, нанося несильный удар по печени сзади. Действительно несильный — так, только для порядка.

— Петр… когда — то говорил… лучшее творение Нади… ключ ко всему… — прошамкал старик, постаравшись незаметно поправить зубной протез.

— И вы думаете, что это медальон?.. — новый полученный удар был уже не таким аккуратным. Разогнувшись, мстительно сплюнул юшкой на ковер.

— Петя!.. — всхлипнула в боковом зрении Маша.

— Он им как — то хвастался… — ответил хозяин квартиры.

«Вот, значит, от кого пошла гулять байка…»

— Это точно он!!! — появился в дверях полковник Романов, жадно наглаживая совместную поделку Креста и отца, придуманную мамой, — Игорев! — дал знак брат одному из подручных.

Стоящий за спиной Веллера молодчик идеально мягким спокойным движением перерезал бывшему ректору горло. Вот так и надейся на защиту!

Старика было не жалко, но все же согнулся в сухих рвотных спазмах — после ночной перестрелки кусок в горло не лез. Зато за нас двоих где — то в сторонке старательно вывернулась наизнанку Машка. А потом… боль, звенящая башка, заполнивший все легкие металлический запах крови… тщательно задавливаемое слово взбунтовалось, и я бросился на его виновника.

Вершинин — хороший учитель, я даже смог достать ненавистную рожу.

Зато после…

— Петя! — жалобно блеяла Машка.

— Жить буду… — прохрипел я, с трудом отрывая задницу от пола.

— Грузите! Государь желал его видеть! — последовал новый приказ.

— А?..

— Ее тоже, пусть будет…

Первый и единственный плюсик в пользу «брата»: он не стал отдавать приказ убить Машку. Что — то человеческое в нем еще осталось.

Меня конвоировали по лестнице, постоянно пихая в спину, зато невезучая девушка удостоилась сомнительной чести проехаться на руках одного из Романовских подручных — ноги ее не держали. Моя психика, видимо, чуть — чуть закалилась видом так же погибшего Мурзы — собственно, это был единственный простой и надежный способ убить человека — обладателя оберегов. Вот так ласково, мягко… красно — красно…

Дернув гудящей головой, попробовал переключиться на другое: моему пониманию не поддавалась легкость, с какой пожертвовали ученым с мировым именем! И совершенно непонятно: зачем? Ведь он же сам настучал о моем приходе, для того и потребовался дополнительный день между встречами. Зачем?!

Свидетель.

Он стал свидетелем слабости цесаревича, не способного обуздать без дополнительных средств артефакты своих предков.

Безумец, который уже больше двадцати лет идет к своей цели. Мне, в общем — то, плевать, о высокой политике я никогда не задумывался, но даже меня уже достало наблюдать творящиеся со страной за последние полгода перемены. А от мысли, что он может наворотить, заполучив власть над державными символами, передернуло. Епта, кажется, я тоже становлюсь в этом вопросе идейным!