Дмитрий Данилов - На пороге [сборник litres]

Чёрный обернулся на шаги с другой стороны. Подходило ещё двое китайцев. Судя по одинокой звёздочке на погонах, передний был кем-то вроде офицера. Он задал какой-то вопрос. Вояка, вопивший на Чёрного, сразу несколько обмяк, приподнял подбородок и затараторил ответ, но винтовку пока не опустил. Офицер, с выражением человека, недовольного тем, что его отрывают по пустякам от важных дел, шагнул к Чёрному, заглянул в глаза. Чёрный выдержал пристальный взгляд, к вящему неудовлетворению китайца. Последний что-то сказал, но, видя, что реакции не последовало, снова открыл рот. Его русский был ужасен, но, напрягаясь, Чёрный сумел разобрать смысл:

– Почему не хотеть выполнять солдат приказ?

– Я не понимать приказ, – ответил Чёрный, машинально подлаживая грамматику ответа под вопрос.

Глаза офицера стали ещё уже.

– Русский собака! – выругался он с такой комичной раздражённой интонацией, что Чёрный не сумел бы обидеться, даже если бы захотел. – Черепаха яйцо [23] «Черепашье яйцо» – китайское оскорбление, приблизительно эквивалентное русскому «сучий сын». ! – продолжил китаец непонятно. – Почему не учить китайский?

Несмотря на грозный тон офицера, для Чёрного он был сейчас не главной проблемой. Дело в том, что на улице было чертовски холодно. И хотя поверх рубашки на нём оказалось накинуто какое-то рваньё, когда-то бывшее курткой, Чёрный буквально чувствовал, как холод кристалликами врастает ему под кожу, вгрызается в тело. Он энергично пританцовывал и растирал руками плечи, по-видимому раздражая китайца ещё больше.

– Из-извините, как только согреюсь, сразу займусь – учить китайский, – стуча зубами, ответил Чёрный.

Не уловив сарказма, офицер кивнул почти удовлетворённо. Чёрный почувствовал облегчение. Солдат, всё это время державший винтовку, что-то сказал на своём. Офицер поднял подбородок, будто вспомнив нечто важное и скомандовал:

– Быстро показать документы!

Чёрный на всякий случай пошарил по карманам, рассчитывая на какое-нибудь чудо. Но в них не нашлось ровным счётом ничего, кроме нескольких монет.

– Я их дома оставил, могу быстро принести, – предложил он, пытаясь изобразить улыбку на замороженном лице. И чтобы сменить тему, вежливо поинтересовался: – А вы давно здесь служите? Вам нравится у нас?

Офицер разом вытянулся, развернул плечи, сощурился ещё больше, так что непонятно было, как ему удаётся хоть что-то видеть:

– Молчать! Почему не иметь документы? Где есть тебя регистрация – в комендатуре получать документы? Житель провинция должны иметь временный документ! Без документа – арестовать!

Челюсть у Чёрного дрожала так, что ответ ему удался только с третьей попытки:

– Д-дома лежит, извините!..

Офицер одарил его взглядом, полным презрения, расстегнул прямоугольную «кобуру» на боку, извлёк из неё пластиковый мобильник и набрал номер. Разговор на китайском занял секунд десять. После этого ничего не понимающий Чёрный трясся на холоде ещё с четверть часа. Все его вопросы были встречены с одинаково высокомерным выражением на лице и оставлены без ответа. Наконец подъехал китайского бренда белый фургон с синими иероглифами на боку. Чёрный так замёрз, что сам рванулся к машине, когда выскочивший солдат открыл хвостовые дверцы. Внутри пахло перегаром и рвотой. В соответствующей луже на полу фургона валялся мужичонка в спецовке и кроличьей, с пролысинами, шапке. Чёрный зажал нос, но по меньшей мере здесь было заметно теплее, чем на улице.

Двери клацнули замком. Почти сразу фургон стартовал с места, заставив Чёрного вцепиться в лавку. По пути он попытался растолкать пьяного. Но тот только промычал что-то на смутно-матерном, перевернулся на другой бок, представив на обозрение распухшую до блеска красную скулу, и вновь погрузился в сон. Чёрный не особо возражал. Остаток дороги он притопывал ногами, приседал, даже поотжимался немного от пластиковой скамьи и в конце концов почти согрелся.

Дежурный в участке оказался русским. Лицо его можно было почти без натяжки назвать добродушным. Оно было бы почти приятным, если бы не бегающие глаза и некоторая животная туповатость. Он представилсяИван Савельичем, спросил имя, год рождения и адрес, род занятий, всё записал в компьютер, старательно нажимая клавиши одними указательными пальцами. Остерегаясь указывать настоящую фамилию, Чёрный назвался первой пришедшей в голову – Косыгиным.

– Ну, а че без документов-то, Саша? – спросил дежурный, наваливаясь грузным туловищем на столешницу.