Виктория Полечева - Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь [litres]

И Тюльпинс кинулся к Бэрри. По пути налетел на маленький столик, и чашки загрохотали по полу, поднос врезался в камин, но Тюльп не потерял равновесия и достиг соперника. Он повалил его на пол, подмял под себя и мягко вцепился в горло, ясно осознавая, что ужасно боится хоть кому-нибудь навредить. Но Бэрри подобное никогда не пугало, он сжал крепкими пальцами толстую шею Тюльпа, и у того вспышки заплясали в глазах.

– Все, Бэр, отпусти, – просипел Тюльпинс.

– Катись отсюда.

Тюльп кинулся в коридор и, завидев отскочившую от двери девочку, коротко поклонился. Он выбежал на ступеньки, промчался через почерневший сад и забрался в карету. Он хотел дождаться, пока мистер Дьяре выйдет на улицу, тогда с ним можно было бы поговорить. Но тут из-за угла вывернула серая карета с пыхтящей черной трубой на крыше. «Помощники комиссара!» – холодея от страха, подумал Тюльп. Он резко дернул рычаг, пытаясь лихорадочно обдумать то, что скажет Самселу.

К Небесной улице карета подкатила спустя четверть часа. Синие домишки-близнецы жались друг к другу кирпичными боками, что говорило о низком положении их жильцов. Но все же тут еще сохранялись небольшие резные заборчики, отгораживающие если не полноценные дворы, то лужайки с бирюзовым газоном.

Самсел жил в четвертом доме – самом узеньком, самом невзрачном. Да и сам друг Тюльпинса был таким – тихим, ласковым, ничем не примечательным. Тюльп перестал водить дружбу с Самселом не так давно, еще и полного года не прошло. Между ними вышла крупная ссора. Госпожа Энли наговорила Самселу очень много гадостей, заверив его в том, что такой бедняк недостоин общения с ее дорогим сыном. А Тюльпинс промолчал, даже не подумав заступиться за друга. Самсел ушел, затаив обиду, а гордость Тюльпа не позволила ему попросить прощения.

Но вот сейчас Самсел казался единственным человеком, который способен понять беглого господина, помочь ему не просто безликими двилингами, а чем-то более ощутимым, чем-то настоящим. Тюльпинс знал, что у Самсела доброе сердце, он никогда не откажет попавшему в беду.

Набравшись смелости, Тюльпинс вышел из кареты, опасливо озираясь. Кажется, никто из Серого корпуса и не думал за ним следить, но на душе все равно было неспокойно. Подождав несколько минут, парень прошел по узкой дорожке и постучал в дверь. Тихо, ненавязчиво, готовясь в любой момент отбежать обратно к карете и убраться восвояси.

Но дверь открыли после первого же стука: мать Самсела, госпожа Нария, всего на мгновение удивленно вскинула тонкие брови, а потом ее посеревшее лицо вновь осунулось, застыло. Она значительно похудела с тех пор, когда Тюльпинс видел ее в последний раз. И каштанового цвета волосы, которые она аккуратно завивала крупными локонами, сейчас топорщились. Даже воротник платья, простого и тонкого, выглядел грязным и порядком заношенным. А ведь раньше госпожа Нария считала неряшество неприемлемым… Неужели у них так туго стало с деньгами?

– П-простите за беспокойство. – Тюльпинс наконец обрел голос. – Госпожа Нария, я могу увидеть Самсела?

Госпожа Нария продолжала смотреть на незваного гостя желтыми спокойными глазами, не пуская его за порог.

– Ты в пижаме, – тихо сказала она, – и в женском плаще. Что-то стряслось?

– Я… Да, я попал в беду, – нехотя признался Тюльпинс. – Мне очень нужен совет Самсела. Он дома?

– Его давно нет дома. Его очень давно нет дома, понимаешь? Он выбежал как-то ночью на улицу… – Госпожа Нария моргнула, и по щеке ее покатилась слеза.

– Дорогая! Кто-то пришел? – Господин Нария протиснулся в проем и встал возле жены. Он тоже выглядел старше, взгляд его синих глаз потяжелел. Он крепко обнял госпожу Нария за плечи, словно силясь защитить ее не только от сквозняка, но и от чего-то гораздо более страшного.

– Господин Нария, – Тюльпинс улыбнулся: с отцом Самсела у него всегда были хорошие отношения, – вы не п-п-подскажете, Самсел дома? Увы, я тороплюсь, а мне необходимо с ним поговорить.

– Ты не был в городе последний месяц, Тюльпинс? – Брови господина Нария сошлись на переносице. – Или ты не читал газет?

– Увы, господин Нария, – Тюльп легко поклонился, – я отсутствовал в городе какое-то время. И сам даже не знаю… Вы могли видеть обо мне кое-какие… новости. Так вот, это неправда. – Парень покраснел. Он только сейчас понял, что его могут считать убийцей и вором.

– Самсел не верил, что это правда. – Мать Самсела закусила нижнюю губу, ее небольшой нос дрогнул.