Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5

Даже вылет успел запланировать. Двадцать девятого декабря.

В очередной раз позвал с собой друга. Тот в очередной раз отказался.

Сергею не хотелось говорить о том, что когда он заикнулся о новогоднем отпуске или отгулах, начальство сердито осадило подчинённого:

— Антон уедет, ты уедешь... — дальше ответ более всего напоминал анекдот из разряда «Кто в лавке останется?»

В недовольстве Фрола Карповича имелось рациональное зерно. Полностью оголять подведомственную территорию, да ещё в праздничную неделю, не решился бы никто. Мало ли...

Беседу инспектор оставил втайне от всех и теперь терпеливо отнекивался от настырных предложений друга рвануть в тёплые страны толпой, как год с хвостиком назад.

Не хотел портить ему отдых. С Антона станется пойти на принцип и всё переиграть из солидарности, игнорируя обещания, данные своей подружке Розе.

Та, насколько Иванов знал от Маши, также пребывала в предпоездочной эйфории и имела на отдых большие планы.

Вдоволь намечтавшись, заработав пару царапин от не в меру разыгравшейся кошечки, Швец откланялся.

— Пойду к нашему фигуранту, — поделился он рабочими планами. — Покопаюсь в пожитках.

Похлопав стопку полученных материалов по обложке верхнего тома, Сергей вместо привычного: «Бывай» или «До завтра» спросил о другом:

— Шеф команду дал — разумеется, исполним. Но... я не понимаю, откуда такое упорство. Опять нас в тёмную играют?

Уже взявшийся за дверную ручку призрак замер, развернулся и, поправив очки, произнёс:

— Чутьё у Карповича звериное. Не замечал?

— Э-э-э... нет.

— Плохо. Имеется у него такой дар. Я, пока в архивах штаны протирал, наслушался от очевидцев... Он в конце девяностых секту вскрыл. У людей недвижимость отжимали, прикрываясь Библией, несогласных под нож пускали. Бандитскими руками. Много за ними дерьма нашлось. Так вот, всё началось с того, что ему один уличный проповедник с брошюрками не понравился. Тогда их много по городам шаталось. И баптисты, и мормоны, и прочий, запрещённый сейчас, контингент... Представляешь?! С первого взгляда заподозрил! Начали раскручивать, а там такое потянулось... От детской порнографии до доведения до самоубийств. Теперь делай выводы, Серый, и надейся, что шеф ошибся.

Ответ Иванова его не интересовал. Посчитав, что сказал достаточно, Антон помахал на прощанье рукой и вышел из квартиры, оставив хозяина вести битву с документами.

— Н-да... — протянул инспектор, в глубине души прекрасно осознававший, что такое «профессиональная чуйка» и почему ей стоит доверять.

Такое чувство, своеобразное... полезное для всех ведущих беспокойный образ жизни.

Однако осознавать то осознавал, но принимал такие доводы на веру крайне плохо. Одно дело, когда сам, спинным мозгом чувствуешь в человеке сомнительные неувязки без единого на то повода, и другое — когда тебе без всяких объяснений с обоснованиями дают команду: «Ату его, это жулик».

Ничего для себя не решив, Сергей вернулся на кухню, настраиваясь на исполнение приказа.

... Маша уже прибрала кухонный стол, принесла из комнаты лампу для чтения.

— Работай тут. Чайник на плите, захочешь перекусить — в холодильнике овощное рагу. Мурке ничего не давай. Я её покормила, — валяющаяся на подоконнике питомица дёрнула ухом в знак несогласия, но на больший протест не решилась. — Если что, зови.

Тактичная домовая, не желая мешать, скрылась за холодильником, а Иванов включил лампу, поставил рядом пепельницу и углубился в изучение протоколов и прочих следственных бумаг.

Начал с тех, что относились к событиям двенадцатилетней давности.

***

... Последний том инспектор захлопнул под утро. Открыл окно нараспашку, проветривая квартиру от надёжно прячущих потолок клубов табачного дыма, вытряхнул в мусорное ведро горку окурков, зевнул, умылся ледяной водой, поставил чайник.

Теперь можно было и обдумать прочитанное. Информации в делах накопилось изрядно, но в разрозненном виде. Оперативные справки, написанные для высокого начальства, не содержали и половины полученных сведений. Сухие выжимки из основных фактов.

А имелись и второстепенные.

Разрабатываемый на причастность к убийству девушки Мирнок оказался относительно стандартной личностью. Сорока восьми лет по этому году, родился в неполной семье, мать жива и обитает где-то в области.

До армии рос обычным пацаном, аттестат со средними отметками, характеристики с места учёбы положительные. Потом — служба в одной из горячих точек, где он неожиданно показал себя с лучшей стороны. Имел две правительственные награды за мужество и отвагу.