Вадим Булаев - Зюзя. Книга третья

...— Ты бы к Ольге сходил. Она скучает, наверное.

Ничего не отвечая, я потянулся до хруста в костях, весело посматривая в окошко на свежее майское солнышко. Хороший сегодня день будет — тёплый и не слишком жаркий. Всю последнюю неделю лили дожди, делая дороги совершенно непролазными и чуть ли не со скоростью бамбука гоня вверх разнотравье.

Неторопливо вышел на крыльцо вагончика, спустился на землю, помахал руками, имитируя зарядку и приступил к обязательным гигиеническим процедурам. Для начала храбро окатил свою светлость крепко подстывшей за ночь водой из собственноручно построенного душа; затем, плюясь и чертыхаясь, приступил к остальным обязательным для всякого уважающего себя мужчины священнодействиям — бритью и чистке зубов. За последним следил особенно. Стоматологов сейчас нет, а жевать чем-то надо.

Закончив, растёршись докрасна полотенцем и натянув штаны, уверенно направился к маленькой, но вполне достойной печке под навесом, сделанной тоже своими руками. Я же строитель, как— никак! Могу! Почти всё прошлое лето провёл с инструментом, собранным по окрестным пустым деревням. Утеплял, подлатывал, подправлял, обживался...

Разумная не отходила, постоянно норовя попасться на глаз и вытянуть из меня ответ. Неделю зудит... Успокоиться всё не может.

— Витя! Помирись с ней. Она — хорошая женщина. Плохо жить без самки, – вбила Зюзя, как ей казалось, самый сильный аргумент в моё отмалчивание.

Снова делаю вид, что пропустил её реплику мимо ушей. Знаю – только отвечу – и начнётся... Подруга в вопросах продолжения рода стала словно заботливая мама, больше всего на свете мечтающая понянчить внуков. Настырная и упорная. Женись – и никаких гвоздей!

Есть! Есть у меня аргумент, против которого ушастой крыть нечем. Но он на самый крайний случай, когда уж совсем невмоготу станет. Так что пока держу его при себе.

Зажёг огонь, поставил кастрюлю.

— Сегодня на завтрак суп! — радостно объявил во всеуслышание. — Вку-у-у-сный...

– Ты мне не ответил! – уже недовольно зазвенело в голове. — Я хочу поговорить с тобой!

— Тебе как лучше? — проигнорировал я её речь снова. -- Погуще или жидкий сделать?

Зюзя от злости зарычала, непроизвольно демонстрируя внушительные клыки.

– Ты не сможешь всегда прятаться от людей. Мы – разные. Тебе нужна человеческая семья и потомство! Я не требую от тебя бросить нас, но с Ольгой ты должен поговорить! Ты её обидел?! Отвечай!

Ну, всё! Добилась своего! Достала!

– Зюзя! Отвяжись! Она сама меня прогнала и наговорила кучу неприятных слов! Пусть живёт, как хочет! И давай закроем тему!

Но разумная и не думала так быстро сдаваться.

– Это не важно. Женщина сказала тебе глупости, не желая обидеть. Не спорь, я знаю! – предупредила доберман мою гневную отповедь. – Ты ей нравишься, только она боится потерять свободу.

Вот ведь неугомонная! Понимаю, что она обо мне заботится, однако как эти матримониальные попытки наладить мою жизнь в соответствии со своим пониманием допекли!

– Я подумаю, – попробовал свести в плоскость недосказанности нашу утреннюю беседу, но ушастая оказалась не так проста.

– Вчера я это уже слышала. Как долго ты будешь думать?!

Ох и липучка...

...Ольгой звали одну весьма миловидную и в какой-то мере одинокую женщину из ближайшего фортика, что расположился километрах в двадцати от базы. Как это поселение в своё время не обнаружила доберман – не понимаю. Видимо, простая случайность.

Недалеко ведь совсем, а если на лыжах или велике – то по сегодняшним меркам, вполне близко. Познакомились мы около года назад, обыденно, на улице, когда я впервые пришёл к «соседям» поторговать и так... прояснить обстановку.

Понравились мы друг другу сразу, даже мою повязку на пустой глазнице она нашла «пикантной», и довольно быстро наши отношения переросли в нечто большее, как часто бывает у взрослых и битых жизнью людей.

Через время я, очень осторожно, познакомил её с Зюзей и прочими моими подопечными, чем привёл свою пассию в неописуемый восторг. Оказалось, Ольга собачница со стажем и минувшие страшные годы не смогли убить в ней тягу к четвероногим. Разумным женщина тоже понравилась, хотя они с ней до сих пор не разговаривают.

Вообще, у меня сложилось впечатление, что общение с человеком у лохматых что-то интимное, глубоко личное, открываемое только истинным друзьям. Так что пока они осторожничали, присматривались.