Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5

Напрямую спросить, в чём загвоздка, напарники не решались, а шеф, по своему обыкновению, устраивал подчинённым очередной экзамен на профпригодность, давая возможность им самостоятельно додумываться до подоплёки происходящего разговора.

— Под Печатью допрашивали? — Сергей принялся за сбор информации.

— Кто? Я — нет. Вы и допросите. Коль признается в чём — доложишь.

— Угу... Девушка у покойного имелась?

— Ни при чём. Они разругались вдрызг незадолго до его смерти.

— Обнаружили в доме?

— В нём. Двери оказались не заперты, тело лежало на полу, в коридоре. Соседи ничего не видели. Заборы высокие, не углядишь.

— Собака?

— Не держали. Но загородка имеется.

Антон, посчитав, что хватит изображать безмолвного созерцателя, побарабанил пальцами по столешнице и уцепился за положенного в частном секторе сторожа,.

— Почему? В своём дворе и без барбоса?

— Старый помер летом. Нового заводить не стали. Любили очень.

Как же Иванов ненавидел подобные «разборы происшествий»! По-хорошему, следовало изучить собранные силовиками протоколы, объяснения, отчёт о вскрытии. Пообщаться с родственниками, обойти соседей. Однако второй раз, без веского на то повода, им никто не даст повторять процессуальные действия. Разве что...

— Фрол Карпович! Дело можно почитать? Нам же надо будет правильные вопросы задавать, чтобы потом не отвертелся. Чистосердечного признания при умелом адвокате мало, а на всех допросах присутствовать — кто мы такие? И что делать, если он не причастен?

— Протоколы организую, — пробасил начальник. — Твой дружок вечером притащит. Но вряд ли ты что новое сыщешь. Накоротко — никто, ничего, без понятия. А про «не он»... В лепёшку разбейся, прежде чем мне о сём сообщать. Мирнок этот... без него не обошлось. Может, не сам; может, ведает больше, чем бает. Вот как подумаю о нём, так и ноет, — увесистый кулак постучал по широкой груди в области сердца. — Верный знак.

Аргументация для инспектора выглядела откровенно слабой. Внутреннее чутьё, конечно, никто не отменял, но заниматься плотной разработкой таксиста только из-за боярской придури виделось занятием бестолковым.

Не работают так.

— Ну хоть какая-то зацепочка есть? — едва не взвыл Антон, у которого в голове бродили сходные мысли.

— Следы на снегу перед двором. Далее почищено, да и оттепель давешняя остатки растопила, а вот перед воротами снежок остался. Сорок второй размер, по-вашему. Ботинки. У Мирнока нога той же мерки. Где обувка — неведомо. В его дому так точно нет. И другое... приятный он, аки леденец. Ко всем с улыбочкой, с подходцем. Никто про него слова худого не сказал. Плохо — поможет. Заболел — подменит. Без мыла в гузно не лезет, но и в стороне не стоит, чужому горю завсегда помочь готов. От души. От чистого сердца.

Последнее вообще ни в какие ворота не лезло.

— Я, конечно, извиняюсь, — начал было Швец, вознамерившись открыть глаза начальству на сделанное им «киношное» описание маньяка, но боярин его заткнул.

— Помолчи. Сам разумею, что блажью попахивает... Досказываю. Силища в нём ещё бычья. Дурная. Гнёт подковы или нет — не ведаю, но, сдаётся мне, гнёт. Видывал я его на карточке, да и говорили мне про то... Удавить человека нелегко, а уж так, чтобы тот и пикнуть не успел — мало кто сможет. Они ведь, удушаемые, брыкаются, царапаются, извиваются всяко... Под ногтями хоть что-то, да останется. То ли кожа убийцына при оцарапывании, то ли извёстка от стены. Да что угодно! У нашего паренька — ничего. Без сопротивления помер. И девчушка та, в лесе найденная, тоже по голове удар страшный получила. Вот и рассудите... — устало закончил шеф и рыкнул. — Иванов!

Изменение в интонации оказалось настолько внезапным, что инспектор чуть не подпрыгнул на месте. В последний момент удержался, по неуставному выдохнув:

— А?

— Варежку закрой, муха залетит, — одёрнул подчинённого Фрол Карпович. — До завтра с бумагами управься! — повернулся к Антону. — У тебя не спрашиваю. Тебе велю к Мирноку на дом отбыть. Переверни там всё, но секретно... Полиция ничего не нашла, но ты — не полиция...

Посчитав вводную часть оконченной, шеф пожелал Серёге не лениться и работать больше, а после убыл в неизвестность, прихватив с собой напарника.

***

Объявился Швец ближе к вечеру, зажав под мышкой пухлые тома. Посидел на кухне, полакомился чаем, поиграл с Муркой. Поговорил ни о чём. Разумом он был уже на морском побережье, и любая тема сводилась к пальмам, барам, солнцу и безделью в мягком гамаке или шезлонге.