Дмитрий Рыков - Последняя ночь Вампира

— Я бы его и без признания сжег! — крикнул в сердцах помощник. — Святой Юлиан и Святой Мартин свидетели — это не пособник сатаны, это сам сатана! Pereat improbus — amen, amen, anathema esto! [2] Да погибнет бесчестный, аминь, аминь, анафема! (лат.)

— Вы же знаете, — месье Жакле ответил ему на это более чем строго, — без признания приговор недействителен.

Но, надо признаться, странный отшельник начинал утомлять его самого.

К вечеру, однако, испытуемый стал видимо слабеть, начал сознаваться в преступлениях, обмяк, несколько раз терял сознание, а на мучителей смотрел остекленевшими глазами. Оба палача, потные от физических нагрузок и близости огня, тоже устали, и только этим можно объяснить потерю ими бдительности. Не подававшего признаков жизни преступника сняли с «ведьминого стула» и повели по приказу судьи к столбу для насаживания. Последний решил, что пленник потерял от мук сознание, и приказал одному из палачей облить узника ведром воды.

Тут вдруг подсудимый, оставшись наедине с одним из палачей со свободными, не связанными веревками руками, резко схватил его за голову, притянул к себе и впился ему зубами в шею. Жизненные силы будто сразу покинули здорового и крепкого слугу церкви — он совсем не сопротивлялся, а пленник на мгновение оторвал свою окровавленную пасть от артерии, издал протяжный воинственный клич, похожий на вой, и вновь принялся — в этом не оставалось никаких сомнений — высасывать кровь несчастного. Под руку второму палачу попалась только палка, он ударил пару раз по плечам убийцы, но тот лишь протянул руку, ухватил палача за ворот рубашки и, не отрываясь от своей ужасной трапезы, ударил того лбом о стену. Только после этого истошно завопил помощник и стал тянуть судью за рукав к выходу, но лестница была крута и находилась далеко, Робер Жакле не шевелился — он мысленно уже отдал себя в руки Господа.

Узник отбросил от себя труп палача и шагнул к судьям. Кожа порозовела, полученные раны стали на глазах затягиваться. Помощник выставил вперед ладошки и продолжал кричать, зовя подмогу. Но наверху привыкли к крикам из подвала, и ни разу не случалось, чтобы это кричал не подсудимый, поэтому, какими переливами ни звучал вопль помощника, никто не обратил на это внимания. Вампир развел ему руки в стороны, открыл рот — месье Жакле был готов поклясться, что видел перед собой волчьи челюсти — и сомкнул его на шее мучителя. Перекусив таким образом горло, он повернулся и выплюнул в сторону огромный кусок плоти. Тело, которое уже покинула жизнь, упало к ногам судьи.

Узник схватил единственного оставшегося мучителя, крепко связал ему руки, подвел к дыбе и повесил на нее. После нескольких движений колеса судья оказался под потолком. Он не выдержал и закричал от боли. Тем временем пленник произнес:

— Обычно одного достаточно, но я слишком много сил с вами потерял, — подошел к лежащему без чувств второму палачу и так же припал к его шее. Ноги жертвы забились в судорогах.

Почтенный судья замолчал, стиснул зубы и стал шепотом молиться.

Тем временем преступник стащил с более рослого мучителя одежду и сапоги, затем торопливо оделся. Подойдя к Роберу Жакле, он произнес:

— Клянись, что теперь свою власть ты употребишь не на казнь несчастных, а на их защиту!

— Сгинь, Сатана! — ответил старик и вновь зашептал молитву.

— Дурак! Я даже не знаю, есть ли твой сатана. Я просто — ошибка природы, ее побочная ветвь. Ну и виси, раз не хочешь дать клятву.

— Я согласен уйти на покой, — еле слышно сказал судья. — Но защищать слуг дьявола не стану.

— Ну, хотя бы так — уже хорошо, — кивнул преступник и отпустил веревку. Судья оказался на полу. — Но, извини, развязать тебя я не могу. Ты вызовешь подмогу, и за мной отправят погоню. Посиди здесь до утра — вот и время о жизни подумать.

Он снял с пояса помощника связку ключей, затем вынул из висевших на стене ножен шпагу, поднялся по лестнице, с минуту постоял перед ней, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи, и распахнув ее, с боевым кличем кинулся на стражей темницы. Послышался лязг холодного оружия, одиночный выстрел, крики — и вскоре все стихло.

На следующий день Робер Жакле отправил письмо генеральному прокурору Лотарингии с просьбой об отставке и о разрешении удалиться в монастырь. Несмотря на все удивление почтенного Николя Реми, отставку Жакле получил, после чего сразу же отправился в монастырь Санкт-Румольд, где в постах и молитвах провел еще целых пятнадцать лет до самой кончины. Свой труд о Демонологии после того рокового вечера он продолжать не стал…