Дмитрий Рыков - Последняя ночь Вампира

— Имя твое, грешник, происхождение? — спросил судья.

Узник кашлянул и ответил:

— Имени своего я тебе не назову, да и происхождения тоже.

— Ладно, — лишь усмехнулся судья и кивнул палачу.

Тот достал из холщового мешка кожаную флягу, налил в глиняную кружку какой-то жидкости и поднес ее к губам пленника.

— Пей! — скомандовал он.

— Что это? — последовал естественный вопрос.

— Смесь из желчи щуки, пива, соли, особого хлеба и истолченных костей сожженных колдуний, «ведьмина похлебка» — развязывает упорствующим языки.

Громовой хохот явился ему ответом.

— Раз так — надо выпить, — заметил подсудимый и осушил кружку, хоть и было хорошо заметно, что далось это ему с большим трудом.

— Отлично, — кивнул головой Робер Жекле. — Ты обвиняешься в колдовстве и пособничестве Сатане, похищении скота в окрестных деревнях, а также в том, что наслал порчу на их жителей, в вызове бури пятнадцатого мая 1602-го года от Рождества Христова, в результате которой побились градом посевы… М-м, — оторвался он от бумаги и снял с носа очки, которые надевал во время чтения. — А что за необходимость жить в лесу? Был бы ты отшельником-монахом, посвятившим себя Господу — понятно, но ты ведь не монах? У твоей хижины нет креста, да и на тебе нет Святого Распятия… Веришь ли ты в Христа Бога нашего и Святую Церковь его?

— Не знаю, — пожал плечами пленник. Помощник нервно заерзал на скамье. — Наверное, верую. По крайней мере, раз есть дьявол и я — орудие его, в чем у меня нет никакого сомнения, значит, и Бог есть.

— О, — удивился явно разочарованный палач, очевидно, оставшийся сегодня без работы, — уже сознался…

— Так ты, презренный, — нахмурился судья, — признаешься, что входил в сношения с дьяволом?

— Нет, не входил.

Палач потер руки.

— Так как же ты называешь себя его орудием? — продолжил Жекле.

— Мне так кажется.

Помощник покачал головой.

— Что-то у тебя слишком грамотная речь для простолюдина, — свел вместе брови судья. — Учился ли ты грамоте, и если да, то где?

— Учился. В своем родовом замке. Только немного и недолго.

— Родовом замке? — схватился за сердце судья. — Так ты… Вы… Дворянин?

— Самый что ни на есть дворянин. Могу по памяти зачитать семь своих предыдущих поколений, только, конечно, не вам. Да и отрекся я давно от своего рода ради одинокой жизни.

— Да врет он! — вскочил с места помощник. — Еретик, которого обучил обрывкам латыни какой-нибудь беглый монах! Дворянин — а живет в лесу в землянке, ворует у крестьян скот!

— Что вы на это скажете? — обратился Жекле к узнику.

— Ничего, — ответил тот.

— Не упрямьтесь, говорите, что знаете, — мягко улыбнулся судья. — Если ничего не расскажете, то сначала палач зажмет большие пальцы ваших рук вон в те маленькие тиски и будет давить на них, пока не раздробит кости. Затем он подвесит вас за связанные сзади руки вон на ту дыбу, где вы провисите не менее часа. Если будете продолжать молчать, вас опустят, привяжут к ногам груз и снова поднимут. Пока будете висеть, этот добрый малый, — говоривший повернулся к мучителю, и тот во весь рот заулыбался, — станет прижигать ваше тело каленым железом, а по настроению — вырывать из него куски раскаленными щипцами. Ну, уж если и это не подействует — вон в тех прекрасных испанских сапогах будут раздроблены кости ваших ног. А вон тот трон с острыми шипами на сиденье будет предложен вам потом для отдыха. Для пущей радости разожжем под ним огонь. Может, не будем доводить до этого?

— Не будем, — согласился оппонент. — Говорите, в чем я виноват, я со всем соглашусь.

— Ну, наглец, — вскочил с места помощник, — как же мы за тебя можем говорить, каким именно образом ты вступал в сношения с дьяволом?

— А мне лень придумывать, — поднял голову узник. — Вы у нас мужи ученые, вот и выдумывайте.

— Собака! — крикнул палач, схватил висевший ка стене кнут и с широкого замаха вознамерился опустить плеть на спину подсудимого. Но тот в секунду схватил плеть в руку, обмотал вокруг локтя и дернул на себя. От неожиданности нападавший не выпустил рукоятку, и полетел за кнутом в сторону узника. Тот выскочил навстречу, насколько позволяла длина цепей, и резко ударил врага лбом в переносицу. «Добрый малый» с глухим ревом рухнул на землю, и пленник принялся стегать его кнутом. Вскочившие с мест судьи застыли в немом ужасе, и лишь спустя секунд двадцать помощник кинулся вверх по лестнице звать на помощь.

Прибежавшие стражники немедленно обнажили мечи, демонстрируя готовность тут же изрубить негодяя, но судья их остановил — ему становилось интересно. Слава учителей не давала ему покоя, он писал свой трактат по демонологии, и каждый необычный случай был для него очень интересен.