Вадим Панов - Дураки умирают первыми

— Неужели де Шу утратил свой артефакт? — задумчиво произнёс Трес.

— Артефакт Ордена, — строго поправил Эрл.

— Я слышал, Мечом когда-то владел род де Шу, — робко напомнил ле Коэн.

— Мало кто чем когда владел! — фыркнул Эрл. — Или вы считаете, что Орден пытается наложить руку на чужую собственность?

— Благодарю за информацию, рыцари. — Трес де Лоу сопроводил свои слова коротким полупоклоном. — До встречи вечером.

И вышел.

— Саламандра замороженная… хоть в микроволновке разогревай, — проворчал Эрл де Бро, когда дверь затворилась. — Но ничего, будет и у нас праздник, с музыкой и танцами… Ты ведь помнишь наш уговор, Рене?

— Разумеется, — подтвердил молодой маг.

Хотя на самом деле мало что запомнил из ночной беседы… Вроде бы договорились помогать друг другу.

— Мы говорили об охоте на де Шу. — Эрл придвинулся ближе. — Ты обещал помочь мне первым добраться до Меча…

— Мальцев Станислав Валерьевич?

— Он самый.

— Здравствуйте, это Кузнецова из Музея этнографии, помните, вчера вы…

— Я помню. Добрый день, Светлана.

Тон реставратора изменился. Но что в нём появилось? Тревога? Настороженность? Возможно…

— Чем могу быть полезен?

«Хороший вопрос. А вот поведайте-ка, Станислав Валерьевич: никто из сотрудников реставрационных мастерских не был замечен в пожирании земли из цветочных горшков? Чего-нибудь ещё необычного не случалось? Странные сны, странные встречи, странные исчезновения и возвращения ювелирных украшений?»

Естественно, ничего подобного Света не произнесла. Она, собравшись позвонить, выдумала предлог для встречи: дескать, у музея возникли сомнения, касающиеся сохранности биологической части экспоната, и хотелось бы… Чего хотелось бы? Ничего. Сейчас всё придуманное казалось ахинеей, смешной и бесполезной. Мальцев выслушает с недоумением, предложит, раз уж так надо, приехать в мастерские, а там сплавит какому-нибудь второму помощнику младшего реставратора, пусть тот разбирается.

И она, отбросив все заготовки, выпалила:

— Возникли проблемы. Разговор не телефонный. Надо встретиться.

Трубка молчала. А вдруг она всё навоображала, ни на что реставратор вчера не намекал и никакая приватная встреча не состоится. Спросит: а что за проблемы? И как прикажете отвечать?

— Хорошо, встретимся. Вам когда удобнее подъехать? Или предпочитаете на нейтральной территории?

— Лучше на нейтральной.

— Где и когда?

— Я сейчас у метро «Волковская», и весь день у меня свободен. До шести по крайней мере.

— Давайте через час в «Кофе-хаусе» на Петроградской? Это надо пройти…

— Я знаю, бывала.

— Тогда жду через час. На разговор смогу выделить сорок минут, не больше, работы много. — Мальцев помолчал. — До встречи!

Света поехала на Петроградку, не откладывая. Дороги тут меньше чем на час, но не мешает посидеть в одиночестве над чашечкой кофе, привести мысли в порядок. Чтобы спросить всё, что хочется спросить, и чтобы у собеседника не возникло желание вызвать людей в белых халатах.

Торнадо выполз из постели только к полудню, хотя проснулся за два часа до того. Вообще-то он был жаворонком и вставал по утрам без малейших затруднений, но сегодня с организмом творилось странное. Нехорошее. Словно он, организм, был во сне загружен в стиральную машину и прошёл все стадии процесса: стирку, полоскание и отжим на больших оборотах. Болезненно ныло всё тело, сил, чтобы двигаться, почти не было, и даже мысли давались с трудом.

С чего бы всё так плохо? Уж точно не с початой бутылки коньяка, оставалось там чуть больше половины, для Торнадо доза не критичная. Поутру он вообще не должен был ничего заметить. И вот как всё обернулось…

Он решил, что дело в феназепаме: чувствовал себя вчера взбудораженным, перевозбуждённым, а феназепам — хорошее успокоительное, вот и принял его. Коньяк — тоже. Но, вопреки правилам арифметики, умножение плюса на плюс дало глубокий минус. И спал беспокойно, всякая хрень мерещилась, и утром — весь спектр ощущений фарша, пропущенного через мясорубку.

Торнадо мысленно поклялся никогда и ни под каким видом не закусывать спиртное таблетками и отправился приводить себя в порядок. Из душа вышел, уже напоминая человека, а не частично ожившего зомби. Накинув халат, прошёл к шкафу за сменой свежего белья и замер на полпути: та дверца, за которой скрывался несгораемый ящик, была приотворена. Мелочь, бытовой пустяк… но не для Торнадо. Пунктуален он был до педантизма, или до маразма, как выразилась одна бывшая подруга. Непогашенный свет, или невыключенный утюг, или не завёрнутый до конца кран в ванной — это не про него. Торнадо всё и всегда гасил, выключал, завёртывал… А дверцы шкафов не просто притворял, но и запирал.