Татьяна Зингер - Нечего бояться

Путешествие измотало. Было не просто холодно -- до сведенных пальцев и зубной дроби. Я надела два свитера и закуталась в плед по уши, но промерзла насквозь. С водой тоже пришлось туго -- в редкие остановки пила на станциях из крана. Повезло, что по настоянию Катерины захватила с собой бутерброды. Иначе бы в Косс прибыл тощий окоченевший мертвец.

Складывалось впечатление, что правительство намеренно губит врачей, берет их на измор. А как же слащавые заверения о высокой плате и подобающих условиях? Поездка на железных ящиках и окошко размером с ладошку в "подобающие" не годились.

Монорельс остановился около платформы у самых городских ворот. Из динамиков проскрежетало:

-- Пассажиров, выходящих на станции Косс, просим покинуть вагоны.

Я усмехнулась. Личное оповещение -- верх уважения к одной-единственной мне. Или в поезде ехали ещё спасители? А может, кто-то забыл отключить систему, и она срабатывает постоянно? В прошлые остановки сигналов не было. Перехватила рюкзак, спрыгнула с ящика. Ноги затекли, и первый десяток шагов я шаталась. Усталость уселась на шею и обхватила спину.

Безлюдность заставила поежиться. Абсолютно пустая платформа: без единого человека, слова, движения. А звуки пугающие. Ветер завывал хищным зверем, задувал под свитера. Капли рваным мотивом стучали по козырьку. Я спряталась от брызг на скамеечке, тряхнула волосами. Иных желающих посетить Косс не нашлось.

И куда деваться? Устроить привал на станции или поискать кого-нибудь?

Ответ отыскался самостоятельно. Из стеклянных дверей, ведущих в город, вышло семеро. Все в одинаковых черных костюмах военных, с нашитыми на груди эмблемами Единства. С автоматами за плечами. И в противогазах. Отлично! Сами, значит, защитились, а мне что? Заражаться?

Но крайний слева солдат провел анализирующим воздух устройством перед собой и дал отмашку.

-- Норма.

Остальные моментом сняли противогазы. Какие-то они одинаковые: желтолицые, изнеможенные. Интересно, дело в физической нагрузке или сказывается питание, экология?

Если бы хоть один из них посмотрел чуть правее, на рядок приставленных к стене скамеек, то увидел бы меня, но никого, по-видимому, не интересовала персона будущего доктора. Я попыталась привлечь к себе внимание, помахала рукой, но осталась незамеченной. Военные группкой собрались у грузового вагона с обозначением "У-7" и отперли его карточкой-ключом.

-- Выгружаем, -- приказал тот, который сканировал платформу на загрязнение. Он был полностью лыс и выглядел самым старым из всех, лет под пятьдесят. Их главный? На плечах у каждого блестели различные по величине и цвету полосы, но в званиях я не разбиралась, поэтому решила для себя, что именно он командует группой.

В вагоне находилось, по меньшей мере, полсотни ящиков. Я представила, как буду топтаться и дожидаться, когда эти то ли рабочие, то ли солдаты соизволят побеседовать со мной... Безрадостная картинка. Поэтому подкралась к ближайшему, высокому и худому, как палка, и постучала ему по спине.

-- Извините! -- прокашлялась.

Солдат обернулся, осмотрел меня от стоп и до макушки. Я сумела его удивить: светлые глаза расширились, а брови выгнулись.

-- Ты что тут делаешь?! -- не по-мужски пискляво вопросил он.

На нас обернулись остальные. Реакция выдалась похожей: шок, помешанный с недоверием. Они что, девушек не встречали? Того и гляди, пальцем ткнут, чтобы убедиться -- не призрак ли. Подмывало взвыть для красочности, но я поборола ребячество. Не та ситуация.

-- Меня направили к вам... Точнее -- на седьмой участок. В качестве врача-ученого.

-- Назовись! -- рявкнул главный. Безропотно ответила. Мужчина сверился с планшетом и кивнул, почесав затылок. -- И впрямь. Назначена сюда. Семнадцать лет, слыхали, мужики? Правительство умеет подбирать пушечное мясо. Помоложе да посочнее, -- и под общий хохот подытожил: -- Переночуешь в лагере, завтра направим в лабораторию. Эй, Фил, проводи её.

Он обратился к худощавому парню. Тот, вздохнув, попросил следовать за ним. В голосе звучала скорее мольба, нежели требование. А выражение лица кислое, безрадостное. Будто разгружать вагоны -- работа мечты, от которой его отлучили.

Мы вышли через стеклянные двери к пустынной улице. В центре -- буква "С" на гранитном постаменте. И опоясывающая тот надпись: "За Единство! За справедливость! За единство!" Неподстриженные кустарники, выключенный фонтан в виде массивного шара. Ничего особенного, похожие площади есть во всех без исключения городах; разве что живые и ухоженные. А вот впереди, метрах в трехстах от меня, кое-что новенькое -- ряды колючей проволоки шириной метра в три, растянутые по всем пределам видимости. Как в фильмах про тюрьмы. Отличное обращение с зараженными: огородили, словно зверье. За проволокой -- дома, как родные, из Со-Ны, но почему-то отталкивающие, мрачные, без света ламп. И ни одного человека на улицах. Я поежилась.