Варвара Мадоши - Слива в цвету и дорожная пыль

— Да, вот именно, номинальный! Я на это согласился, только чтобы Лин перетянул на свою сторону кое-кого из Союза Цилиня, прежнего алхимического союза. Хочешь сказать, мне придется выполнять свои обязанности?

У Альфонса закралось нехорошее подозрение: Ланьфан как-то подозрительно отводила глаза.

— Просто после того, как ты исчез с такой помпой, ты должен появиться как-то… соответственно. Это нужно, чтобы укрепить твое влияние. И влияние Ордена.

— Я не буду создавать еще одну огненную бомбу!

Прошлый раз Альфонсу удалось продемонстрировать весьма впечатляющую алхимическую реакцию, создав огненный шар у себя на ладони. К сожалению, в ту пору он еще не слишком хорошо умел контролировать энергию жизни — то, чему впоследствии учили его льяса — и все это кончилось созданием кое-каких ландшафтных объектов в императорском парке. И пожаром. И они с Мэй чуть не погибли. Как-то там Мэй?

— Господин от тебя этого и не просит. Он просто хочет, чтобы ты кое-кого встретил.

— Кого?

Тут Ланьфан улыбнулась совсем по-настоящему, сразу став той, кем на самом деле и была: молодой хорошенькой девушкой, доброй и немного печальной.

— Ты будешь очень рад.

Дорогой мой друг Мэй!

Не знаю, когда дойдет до тебя это письмо. Пересылаю его с редчайшей оказией: один из охотников, Укавар, плывет на континент со своими друзьями, чтобы продать пойманные шкуры и тюлений жир. Я узнал об этом только вчера, поэтому у меня почти нет времени, чтобы записать те удивительные события, которым я стал свидетелем у льяса. Я мог бы приложить страницы своего дневника, но что если письмо затеряется в пути? Пожалуй, подожду более удобного случая.

Что удивительно, до меня добралась целая пачка писем от Эдварда. Очевидно, он там в Крете не терял времени даром.

Мы с Зампано и Джерсо в порядке. Джерсо умудрился простудиться, но сейчас ему уже лучше: химеры быстро выздоравливают. Я же цел и невредим.

Мэй, если бы я мог рассказать тебе, до чего тут интересно!

Но меня торопят.

Засим всегда твой,

Дорогой друг Альфонс!

Счастлива слышать, что у вас все благополучно.

Как бы я хотела разделить с вами восторг новых открытий! В нашем дворце, боюсь, все только умеренно интересно. Сяомей неизменно радует меня хорошим здоровьем и аппетитом.

На днях мы с Ланьфан опять думали о вас и молились вдвоем. Я стала особенно близка с нею. Так странно порой, как неожиданно рождается дружба? У нас мало общего, кроме того, что мы обе любим хорошую драку и обе хотим того, что для нас почти невозможно.

Молю вас, в следующих письмах опишите подробнее быт и обычаи льяса. Если же вы сочтете возможным немного приоткрыть завесу над их удивительной алхимией, ваша покорная слуга будет вечно вам благодарна.

Также хочу сообщить, что я поддерживаю корреспонденцию с другим нашим знакомым, которого вы знаете под именем «Шрам». Возможно, вы рады будете узнать, что восстановление Ишвара идет благополучно и недалеки уже те времена, когда Аместрис и Син свяжет железная дорога? Или, быть может, наше с братом восхищение железными дорогами кажется вам провинциальным?

Засим остаюсь искренне ваша,

Если бы Альфонс не знал, что приглашенный Лином специалист по автопротезам почти никогда не выходит из Очарованного дворца оттого, что всегда либо нетрезв, либо мучается похмельем, он бы решил, что это механик Вернье основал лавочку на стороне. Потому что загородный ангар, куда привезла их Ланьфан на черном ведомственном автомобиле, пах нагретым металлом, машинным маслом, керосином и потом — именно тем, чем должна пахнуть хорошая мастерская автопротезов. Правда, запаха озона и электричества не чувствовалось, но зато агрессивно несло свежим лаком.

Посреди ангара возвышался…

— Черт возьми, — выразил Зампано общую мысль. — Эта штука правда может летать? Я думал, они заливают.

— Четыре года назад они все время падали, — выразил сомнение Джерсо. — Или нет? Альфонс, ты вроде лучше знаешь?

— Падали, — сообщил Ал, — но испытания в Крете выглядели многообещающе…

— Падали? Хей, с каких это пор ты, Альфонс Элрик, сомневаешься в лучшем механике Аместрис? — раздался очень хорошо знакомый голос, и из-за красного крыла самолета, вытирая руки промасленной тряпкой, вышел не менее хорошо знакомый…

— Брат… — пробормотал Ал растерянно. Ноги у него словно примерзли к полу: он, как-никак, не видел Эдварда уже четыре года и не ожидал встретиться здесь. — Братишка…