Я стянула поводья под ртом Бестолочи и зашептала:
— Ты, ленивая, паршивая копия лошади, я сделаю все, чем грозил Карсон, а сверх того и такое, до чего он не додумался, а если ты еще хоть раз обложишься, пока мы не выберемся из расселины, я выдерну лукокость у тебя из шеи!
— Чего вы копаетесь? — спросил Карсон, спускаясь по ступенькам. Пони при нем не было.
— Пони я не понесу, — сказала я.
Он обошел кучи, встал позади Бестолочи и некоторое время подталкивал ее, потом скомандовал:
— Поверни ее!
— Слишком тесно, — сказала я. — И ты знаешь, что пони не возвращаются пройденным путем.
— Угу, — сказал он, схватил поводья и дергал, пока не поставил Бестолочь нос к носу с пони Эва.
— Давай, жалкое подражание корове, — не говоря уж о лошади! — сказал Карсон и начал тянуть, пока она, пятясь, не выбралась из расселины.
— Ты не так глуп, как кажешься! — крикнула я ему вслед, когда он спустился за пони Эва.
— То ли еще будет! — ответил он.
Больше хлопот у нас с пони не было — понурив головы, точно сетуя, что их перехитрили, они послушно брели вперед, и все-таки полкма мы взбирались добрый час, но никуда не добрались. Ручей превратился в тоненькую струйку, не везде заметную среди камней. Нет, это явно был не Язык. Видимо, Карсона осенила та же мысль, потому что он свернул в первое же боковое ущелье и повел нас назад, примерно в том же направлении, какое завело нас сюда.
Оно было таким же узким и с такими же крутыми склонами. Мне не надо было останавливаться, чтобы собирать образчики минералов. Я просто соскребывала их с сапог. Базальтовые блоки становились меньше, и обрывы обрели сходство с кирпичной стеной, а между ними зигзагами пролегли жилы треугольных кристаллов вроде того, который Карсон показывал Булту. Они разлагали солнечный свет словно призмы и отбрасывали радуги поперек ущелья, когда на них попадало солнце.
В тот момент, когда я уже решила, что мы вот-вот упремся в стенку, мы выбрались на плато и вновь оказались среди серебрянок.
Мы находились на уступе, поросшем деревьями до самого края, и справа далеко внизу я увидела Язык и услышала шум его водопадов. Но Карсон даже головы не повернул и поехал между деревьями прямо к дальней стороне уступа, перестав делать вид, будто ведет нас Булт.
Я была права, подумала я: он ведет нас с обрыва вниз, и выехала из деревьев. Карсон уже привязал пони к стволу и стоял у самого края, глядя на противоположную сторону каньона. Подъехал Эв, за ним Булт, и все мы словно окаменели разинув рты.
— Это надо же! — сказал Карсон, изображая удивление. — Вы только посмотрите! Водопад.
Водопадом был каскад с гипсовыми кучами. А для описания этого не было подходящих слов, хотя перед нами, несомненно, был Язык, который петлял среди серебряночных лесов на плато по ту сторону каньона и прямо напротив нас рушился с тысячеметровой высоты.
— Дерьмо мое! — сказал Эв. — Дерь-мо мо-е!
И абсолютно точно выразил мои чувства. В детстве я видела голо Ниагары и Йосемитского водопада. Они производили большое впечатление, но оставались всего лишь водой. Но это!..
— Дерь-мо мо-е! — повторил Эв еще раз.
Мы находились в добрых пятистах метрах над дном каньона, а напротив обрыв из розовых кирпичей возвышался над нами метров на двести. Язык вырывался из треугольной выемки и падал вниз, точно самоубийца, с ревом, который мне не следовало бы принимать за шум каскада, и взметывал волны туманной измороси и брызг (я словно ощутила их всей кожей), а затем рушился в зелено-белую воду далеко внизу.
Солнце нырнуло за тучку, вновь появилось, и водопад превратился в фейерверк. Наверху облака брызг повисла двойная радуга, возможно, результат преломления солнечного света, но главный эффект порождался обрывом. Он был весь исчерчен жилами призматических кристаллов, и они сверкали и мерцали, как брильянты, отбрасывая радужные полосы на обрыв, на рушащуюся воду, в воздух, и перекидывали их через каньон.
— Дерь-мо мо-е! — опять сказал Эв, натягивая поводья так, словно они могли его приподнять. — Ничего красивее я в жизни не видел!
— Нам здорово повезло, что мы на него наткнулись, — сказал Карсон. Я обернулась и посмотрела на него: большие пальцы заложены за пояс, физиономия дышит самодовольством. — Если бы мы продолжали идти по тому ущелью, то миновали бы его, ничего не заметив.
Повезло, как бы не так! А кто волок нас через серебрянки, и вверх по ступенькам, и советовался с Бултом, будто не знал, куда идти. Вот чем ты занимался, пока я в Стене ждала тебя и с ума сходила от тревоги. За радугами гонялся!
Читать дальше