Евгений Кузьмин - Между

Пойти на поклон к волхвам казалось логичным. Это рядом, нет необходимости долго гулять по улицам и знакомым местам, а компания новая, неведомая, а сам я, можно сказать, мифическое, сказочное существо. И я пошёл. Просто-Мария приятельствовала с этой компанией и представила меня им. Собственно, лишь назвала моё имя и сообщила, что мне интересны их занятия, и сам я могу оказаться весьма полезным… нет, она не может конкретизировать, это довольно очевидно, они сами всё смогут почувствовать. Всё в таком духе, как-то так, размыто, невнятно, неопределённо. Но главное было озвучено. Мы все нужны друг другу. Я же счёл за лучшее пока не раскрываться и не сообщать им о своей ненормальности, лелея своё инкогнито. Мой бледный вид и необычный запах не вызвали особых подозрений. Ну, очередной умученный от Дамы Философии молодой человек, в квартире которого перебои с горячей водой. Бывает. Говорят, великий, последний римлянин Боэций трагически погиб на следующий день после встречи с Философией. Она как бы представляется вестницей его смерти. Вспомним и трагедию Сократа с его предсмертной речью. Но не суть.

Отторжение произошло с моей стороны. Хотя я формально и не был жив, мне стало немного дурно от мощной отрицательной энергетики. Зомби тоже бывают тонкими и чувствительными. Чего уж там. Но, всё же, я слушал. Помимо меня на сборище присутствовал ещё один новичок. То был очень нервный, исступлённый юноша. Резала ухо его грубая, малокультурная речь. Типичный представитель «простого народа», такого уровня, какого в реальности практически и нет, наверное, но который любят выдумывать для себя некоторые демагоги. Молодец парень, он оправдал надежды многих политиков и журналистов, подстраиваясь под образцы, на которые они ориентируются. Впрочем, тяга к знаниям его облагораживала, возносила на новый для него уровень бытия. Он задавал вопросы о практической магии и получал ответы, которые ему давали собравшиеся. Особенно выделялся полноватый, благодушный сангвиник с несколько небрежной и одновременно вкрадчивой, доверительной манерой общения. Такой — душа любой компании. Я же ощущал исходящую от него мощную магическую энергетику. Но как же мало он внешне походил на живущего в уединении мудреца! Как же внешность порой обманчива! Он всеми вокруг признавался очевидным авторитетом. Ответы его не отличались законченностью и простотой, но, я полагаю, он сознательно стремился говорить на ожидаемом другими уровне. Его ответы были построены приблизительно по такой схеме: я вижу, ты правильно всё понимаешь, молодец, а возникший у тебя вопрос — не вопрос вовсе, такое бывает у всех, поступать следует так-то.

В моей ситуации чистое созерцание — лучшая стратегия. Просто выдать себя в среде закоренелых эгоистов… Что может быть глупее? Но я несдержан. Очевидно, это результат некоего разложения тела. Ведь я зомби! Против природы не попрёшь. И уж стал таким, будь добр, поступай как подобает истинным представителям твоего… сектора? Национальности? Профессии? Ну, не суть. Гибкость — свойство живых существ. А на какие компромиссы могут идти мёртвые? И, когда полный человек (после выяснилось, что его зовут Борис) в ответ на какой-то вопрос об использовании каббалы в магии уверенным тоном рассуждал о том, что да, каббала — это сердце истинного колдовства, средоточие его сути, я вдруг прочитал пламенную речь о порче истинной каббалы, которая является лишь толкованием Пятикнижия. Я как раз впечатлился Гершомом Шолемом, которого мне подсунула Просто-Мария вместе с другими книгами, как она думала, об оккультизме, чтобы я скорее осознал своё предназначение, заключавшееся, по её мнению, в беззаветном служении ведьме, то есть ей.

Борис встрепенулся и, похоже, обрадовался моему хамству: «С тобой есть о чём поговорить». Я не помню доподлинно всех его гипнотизирующих слов, но в целом, то были пространные рассуждения на тему «если бы библейские пророки увидели современный иудаизм, они бы очень удивились». Нужно сказать, Борис прекрасно знал текст Писания, свободно в нём ориентировался.

Когда встреча закончилась, он позвал меня в гости на рюмку чая. Мы брели по ночным улицам, а Борис всё толковал Библию, обронив где-то: «А ведь знаешь, я потомок Магида из Межерича». Но в целом беседа была светской, иногда хозяин дома пытался утвердить свой авторитет, неожиданно заговаривая о каких-то случайных и малоизвестных фактах. В его дурашливой манере общения обнаруживалось больше пиратского, чем хасидского. Он даже держал попугая. Если он отдаст, подобно Одину, один глаз за магические знания, то сходство с пиратом достигнет своего совершенства-энтелехии. А когда я начал пристально разглядывать птицу, он заметил: